меня в роли репортера, но ей невмоготу молчать, когда она видит, как один из пингвинов задирает лапу, чтобы почесать затылок, или семенит в хвосте цепочки своих собратьев, или кладет еду в разинутый клюв птенца… а что-нибудь в этом роде происходит здесь постоянно.

Я сообщаю своей аудитории, что подобно пингвинам Адели, самцы папуанского пингвина, ухаживая за самками, часто дарят им небольшие камешки.

– Папуанские пингвины исключительно моногамны. Неверность зачастую карается, ни много ни мало, изгнанием из колонии. Эти птицы – большие собственники и ревностно охраняют свои гнезда от посягательств других пингвинов. В этом смысле их животные инстинкты удивительно похожи на наши собственные.

Лиам улыбается и показывает большой палец. На сегодня мы закончили.

– Ты безумно крута, Вероника, – уверяет Дейзи. Я чинно склоняю голову.

– Очень любезно с твоей стороны так говорить, Дейзи.

Я рада, что сегодня утренние съемки завершились быстро, хотя если бы я сама не настояла, их бы не было вовсе. Согласно расписанию, сегодня я должна отдыхать и восстанавливаться после вчерашнего перелета. Но всяческие неудобства и раздражители, без которых не обходится ни одно путешествие, для меня, Вероники Маккриди, были сущим пустяком, и присутствие Лиама, как и прежде, ничуть не нарушало моего комфорта. К тому же, он оказался на удивление полезен в качестве носильщика. У меня с собой была уйма чемоданов с моими многочисленными нарядами, а также некоторыми маленькими радостями, вроде солей для ванн и душистого листового чая.

Полет закончился куда быстрее, чем я ожидала, и я была приятно удивлена, когда оказалось, что наш самолет уже приземляется на территории Фолклендских островов. После этого нас переправили на остров Болдер в крошечном восьмиместном самолете. На этом отрезке путешествия мы имели удовольствие оценить восхитительные пейзажи. Сначала нам открылся вид на город Стэнли, цветные крыши которого делали его немного похожим на те деревушки, которые собирает Дейзи из конструкторов «Лего». Затем мы пролетели над цепью островов, рассыпанных в прозрачном бирюзовом море.

За полетом последовала несколько суматошная поездка на «Лендровере» по кривой дороге, ведущей мимо бескрайних зелено-золотых пастбищ. На время съемок нас поселили в просторном, обшитом деревом лодже с пологими крышами, широкими окнами и отдельной верандой. Он окружен кольцом небольших хозяйственных построек. Дейзи и ее мать прибыли накануне и встретили нас, когда мы подъехали к дому.

Взвесив все за и против, родители Дейзи пришли к выводу, что сопровождать ее в этом приключении будет мама, Бет, в то время как папа, Гэвин, останется дома, чтобы присматривать за Ноа. Могу себе представить, в какой восторг привело Дейзи это путешествие, и я рада, что все это время Бет находилась рядом, отвечая на вопросы дочери и обеспечивая ее всем необходимым.

Описывая Бет, Патрик часто использует слово «щепка», и я понимаю, что он имеет в виду. Она такая худая, что, кажется, вот-вот растает, а контуры ее лица изрезаны морщинами тревог. Ее короткие каштановые волосы мягкие, как мех выдры, а в одежде она предпочитает приглушенные цвета. До сих пор мне в основном удавалось избегать ее общества. Не то, чтобы она мне чем-то не нравилась, просто голос у нее такой тихий, что мне едва удается расслышать все, что она говорит, и это весьма раздражает, а постоянно просить ее повторять каждое сказанное слово кажется невежливым.

На сегодня съемки окончены, и «Лендровер» отвозит нас в лодж, хотя тот находится всего в нескольких минутах ходьбы от колонии пингвинов. Мои суставы словно заржавели, и я чувствую, что мне нужно немного побыть в покое. В гостиной стоят удобные кресла. Я опускаюсь в одно из них и прикрываю веки.

– Проснись, Вероника!

Я вздрагиваю, и мне требуется секунда, чтобы вспомнить, где я нахожусь.

– Я не спала, Дейзи. Я медитировала.

– Ты храпела! – смеется она.

Бет – она тоже здесь – делает дочери замечание:

– Дейзи, не груби Веронике.

Оказывается, настало время ужина.

В столовой – пять маленьких столиков, поэтому мы едим группами. Рацион состоит преимущественно из рыбных блюд с обильным гарниром из овощей. Порции здесь огромные, что само по себе хорошо: члены съемочной группы сметают со столов все, как стервятники. У плиты стоит местный житель по имени Кит – он же занимается и обслуживанием гостей. Это энергичный, улыбчивый мужчина сорока с лишним лет, с большими руками, загорелой кожей и лохматыми темными волосами. Он рассказал нам, что родился и вырос на островах, хотя его предки были валлийскими овцеводами, иммигрировавшими сюда в 1830-х годах. Он без остановки снует между столами, но успевает поболтать со всеми гостями. Он говорит короткими, рублеными фразами и любит обращаться к себе в третьем лице, что очень быстро набивает оскомину: «Кит здесь главный», «Кит – ваш друг», «Да, миссис Маккриди, Кит сейчас принесет вам еще соуса». Первые два дня я думала, что Кит – это какой-то совершенно другой человек.

Кит, стоит добавить, очень привязался к Дейзи: «Если мисс Дейзи чего-то захочет, ей нужнотолько попросить. Кит все сделает!» Дейзи, в свою очередь, прониклась к Киту ответной симпатией.

Мучительно слабым голосом Бет пообещала, что возьмет на себя распечатку блогов Терри и всей корреспонденции, которая будет приходить на мой электронный адрес. Поэтому я доверила ей пароль от своей учетной записи, которую завела для меня Эйлин. Подозреваю, что, подобно сэру Роберту и в отличие от Эйлин, Бет обладает достаточной выдержкой, чтобы передавать все адресованные мне сообщения, предварительно их не читая.

Мы уже связались с учеными на острове Медальон и обменялись новостями о пингвинах. Дитрих сейчас в отъезде, но прислал несколько рисунков, которые мы распечатали для Дейзи. Письма от Терри предельно лаконичны, но я знаю, что она чрезвычайно занята.

От Патрика нет ни слуха, ни духа с момента его приезда в Ванкувер, и, должна сказать, я разочарована. Однако водоворот событий не дает мне на этом зациклиться.

Еще несколько изданий опубликовали статьи о Маккриди и Сэддлбоу. Статьи, как правило, делятся на два лагеря, фокусируясь либо на моей лицемерной, углеродно-следящей персоне, либо на нашем с сэром Робертом зарождающемся романе. Я возмущена до глубины души первыми и недоуменно смотрю на вторые. Романтика не занимала моих мыслей уже столько десятков лет, что одни предположения кажутся мне смешными, особенно когда я гляжу на себя в зеркало. Любовь подобного толка была мне вполне доступна, когда я могла похвастаться своими полными губами, шелковистыми каштановыми локонами и персиковой кожей, но теперь же об этом явно не может быть и речи. Романтика, как и секс, – удел молодых