Я давно восхищаюсь сэром Робертом, и хотя лично мы знакомы всего ничего, я часто чувствую… как бы лучше выразиться… некий «трепет» в его присутствии. Меня тянет к нему, как бабочку к розе. Но, как бы мне сейчас ни хотелось удариться в поэзию, я должна пресекать на корню любые подобные мысли. Он на десять лет моложе меня, и к тому же, с его собственных слов, давно женат на своей работе.

Когда сэр Роберт присоединится к нашей команде, он запишет короткие сюжеты о морских слонах, дельфинах и сивучах, которые прекрасно дополнят репортажи о невероятном многообразии здешних птиц. Но пингвины – моя территория. Я расскажу о каждом из пяти видов пингвинов, обитающих на Фолклендских островах (папуанский пингвин, пингвин-скалолаз, магелланов пингвин, королевский пингвин и златовласый пингвин), хотя сэр Роберт и предупредил меня о том, что, возможно, не все из этого войдет в окончательную версию передачи. Как я узнала за время, проведенное на острове Гинти, многочасовые съемки могут быть ужаты до десяти минут экранного времени или вообще вырезаны на монтаже! В документальной телепередаче о дикой природе многое зависит от визуального ряда, и повествование будет выстроено вокруг самых ярких и впечатляющих кадров, снятых операторами.

Дейзи, конечно, будут снимать отдельно, для программы «Загадай желание». Продюсеры шоу договорились с продюсерами «Разговоров о морских птицах» и, в целях экономии, поручили съемочной группе «Разговоров» снять заодно и сюжет о пребывании Дейзи на островах. Юному Лиаму выпала честь запечатлеть на камеру одновременно и Дейзи, и пингвинов, и непреклонную и неутомимую меня.

Вечером я сижу в столовой, потягивая дарджилинг, пока Дейзи плетет очередную фенечку, которые она называет браслетами дружбы, украшая ее бусинами в форме маргариток. Ее маленькие пальчики ловко орудуют нитками.

– Хочу сплести по браслету всем членам съемочной группы, – признается она с самым серьезным видом. – Этот – для сэра Роберта. Как думаешь, какой ему больше понравится, красный или желтый?

– Красный, – отвечаю я в полной уверенности, что сэр Роберт согласится с моим выбором. В чем я сомневаюсь, так это в том, что он в принципе наденет на себя что-либо подобное.

– А где твой? – недоверчиво интересуется Дейзи, заметив, что на моем запястье нет украшений.

– Надежно спрятан в шкатулке, вместе с остальными драгоценностями, – уверяю я ее.

– Но медальон же ты носишь всегда, – не унимается она. – И вообще, можно мне уже, наконец, посмотреть, что там внутри? Ну пожалуйста. Когда, если не сейчас?

– Не сейчас, Дейзи. Я сама скажу тебе, когда. – Я меняю тему, желая поскорее закончить этот разговор. – Лиам сказал, что завтра будут снимать только тебя. Ты не боишься? Ведь потом тебя покажут по телевизору?

– Не-а, – отвечает она. Она дергает одну из ниток, переплетенных в замысловатом орнаменте, и натягивает ее до упора. – Мне ведь нужно просто быть собой, так? Это совсем не сложно.

Я думаю о собственном страхе плохо выглядеть в кадре и, вспоминая свои же слова, сожалею, что не могу в них поверить. Раньше меня никогда не волновало, что обо мне подумают люди, но, видимо, что-то изменилось. И, возможно, это как-то связано с сэром Робертом. Дейзи, однако, повезло, и она наделена потрясающей уверенностью в себе.

– Я боюсь только одного, – говорит она мне.

– Из-за чего же, Дейзи?

– Когда мне становится очень-очень плохо, и нужно ложиться в больницу, – отвечает она, как ни в чем не бывало, все еще поглощенная плетением фенечки, – мы долго-долго едем в машине, потому что больница находится за много миль от дома, и всю дорогу до больницы мне больно и плохо. Потом мне больно, когда я говорю с врачами и медсестрами. И потом, когда они начинают втыкать в меня иголки. А потом меня начинает тошнить, и тогда у меня болит живот, и голова, и все-все косточки. И мне страшно, когда это происходит, из-за всей этой боли и немного из-за того, что я могу умереть. Но больше я ничего не боюсь. Уже давно.

Я отставляю чашку на стол. Чай внезапно становится трудно глотать из-за огромного кома в горле.

24

ВЕРОНИКА

Сэр Роберт снова с нами. Не вижу необходимости описывать, как я рада снова его видеть. Похоже, с момента нашей последней встречи он успел пережить не одно приключение. Удовлетворенный съемками в Новой Зеландии, вечером в день своего приезда он рассказывает нам о новых кадрах, которые им посчастливилось снять на Снарских островах. Позже я запишу закадровую озвучку, и мы расскажем зрителям о снарском хохлатом пингвине – удивительной птице, гнездящейся в лесах.

– Вы не ошибаетесь? – переспрашивает Дейзи. Она выслушала от меня столько рассказов об Адели с острова Медальон, что по сей день ассоциирует пингвинов только со льдом и снегом (хотя собственными глазами видела папуанских пингвинов здесь, на побережье).

– Да, Дейзи, – уверяет ее сэр Роберт тоном ученого, совещающегося с другим ученым. – Я собственнолично видел группу пингвинов, строевым шагом направляющуюся в лес. Но я не стал их преследовать, – добавляет он, подмигивая. – Это работа съемочной группы, к тому же, там было очень грязно. Все эти пингвины своими неуклюжими лапками развозят вокруг себя сплошное месиво. Мириам и Дэвиду пришлось ползать на животах по толстым корневищам и папоротникам, продираясь сквозь лабиринт грязных, мокрых пингвиньих тропинок, пока они не добрались до поляны, которая пингвины облюбовали для гнездования. Когда они вышли из леса, они были с головы до ног перепачканы грязью.

Дейзи заливисто смеется.

Раз уж разговор зашел о грязи, мне тоже есть, что добавить.

– Я вспоминаю, как я, будучи подростком, во время войны, залезла в лужу грязи, чтобы спасти поросенка, – вставляю я. – Мое платье потом было покрыто коркой грязи и воняло несколько недель, хотя я отстирывала его часами.

– Мне нравится грязь, – утверждает Дейзи.

Бет издает звук, который, наверное, можно расшифровать как: «Что верно, то верно», – но ни в чем нельзя быть уверенной. Сэр Роберт улыбается Дейзи.

– Однако грязь в таком большом количестве вредна для пингвинов, – объясняет он. – У них очень плотное оперение, которое помогает удерживать тепло, но, забитое грязью, оно перестанет справляться со своей задачей, поэтому гигиена для них имеет чрезвычайное значение. Они тщательно смывают с себя грязь, после чего смачивают свои перья секретом восковой железы у основания хвостов, делая их водостойкими.

Пингвины следят за своей чистотой, но в мире людей грязь имеет свойство прилипать к тебе намерство, о чем мне напоминают вновь и вновь. В очередной статье от британской прессы, в