Я была склонна согласиться с Виссарионом, но в тот моментеще даже не предполагала, что Кузьминская – тот самый человек, встречи скоторым я ждала. Книгу я проглотила за несколько часов, а потом долго бродилапо квартире, размышляя. Еще раз прочитала послесловие: «Те, кто захочетоставить свои отзывы и поделиться размышлениями, могут написать мне…» и адресэлектронной почты. Я отправилась в ближайшее Интернет-кафе и написала ейпространное письмо, поделилась, так сказать, размышлениями, никак не касаясьсвоей истории. Я очень сомневалась, что она ответит, но уже на следующий деньпобежала в Интернет-кафе проверить почту. Она мне ответила. Еще только прочитавнадпись «В вашем почтовом ящике одно новое сообщение», я почувствовала, кактеплая волна разлилась в груди, и улыбнулась точно старому другу, потому что,кроме нее, написать мне никто не мог. Письмо ее было коротким и деловым.Благодарность за отклик, кое-какие пояснения. Но это отнюдь не разочароваломеня, скорее, наоборот. И я написала опять и отправила письмо, не став егоперечитывать. Мне самой оно казалось ребячески откровенным, а ей, быть может,покажется бредом. Если бы я его прочитала, вряд ли решилась бы отправить,стыдясь этого неожиданного всплеска эмоций. Она не отвечала больше недели, яподумала, что не ответит никогда, и смирилась с этим, но все равно каждое утрозаходила в Интернет-кафе. И со вздохом облегчения обнаружила ответ. «Извините,что так долго не писала, честное слово, я не могла ответить раньше, думала надвашими словами…»

Так началась эта странная переписка, которая длилась двамесяца. За это время мы отправили друг другу десяток писем с размышлениями одовольно абстрактных понятиях, я всячески избегала любых упоминаний о своейжизни и даже имени своего не называла и очень удивилась, когда в одном из писемона задала вопрос: «Это вы подходили ко мне в магазине и спросили, верю ли я всправедливость?»

Меня это скорее испугало, оказывается, мое инкогнитораскрыть не так уж сложно, и я проигнорировала ее вопрос. Возможно, это Еленуобидело, она не писала очень долго, но. когда написала, сообщила, что была вочередной командировке. К тому моменту я знала о ней довольно много, все, чтосмогла обнаружить в Интернете. Биографию, которая оказалась ничем непримечательной, многочисленные статьи… удивилась только раз, когда узнала, чтородилась она в районном центре в сорока километрах от нашего города. «Я быхотела с вами встретиться», – написала она в одном из писем, и это тожеудивило, я не могла понять, чем заинтересовала ее, но все больше убеждалась,она именно тот человек, который мне нужен. Она не испугается, а, главное, у неенаверняка есть возможности использовать документы не на благо себе, а для того,чтобы законность и справедливость, о которых мы столько рассуждали, наконецвосторжествовали в этом городе. Я почти решилась переслать ей отсканированныедокументы, но тут произошло нечто, в корне изменившее мое отношение к ней.

На Рождество Долгих устроил прием в своем офисе. Я бы,скорее всего, об этом даже не узнала, меня в списках приглашенных, разумеется,не было, но Ник. явившись накануне, сказал:

– Детка, купи себе новое платье, мы выбираемся всвет. – Уточнив, что он имеет в виду, я выразила сомнение вцелесообразности своего появления там. – Согласен, радость моя, –поникнув головой, ответил Ник. – Эти приемы и на меня нагоняют скуку. Новышло так, что я отвечаю за безопасность данного мероприятия. Скажи на милость,что ж мне одному-то страдать? Вот я и решил, что тебе стоит пойти со мной, себяпоказать, народ посмотреть.

– Вряд ли это понравится Долгих, – пожала яплечами.

– Ты имеешь в виду, не нанесет ли твой визит урон егорепутации? Подозреваю, радость моя. наш небожитель вознесся так высоко, что начужое мнение давно положил. Опять же, там будет такая прорва народа, что натебя не обратят внимания. – Тут Ник уставился на меня, скроил сиротскуюфизиономию и продолжил: – Хотя это вряд ли. Нашу-то красоту не заметитьневозможно. Короче, я не хочу тосковать в одиночестве. – Он бросил на столкредитку и удалился, помахав рукой.

Последнее время Ник появлялся у меня довольно редко, о своихделах не рассказывал. Ясно, что его надежды отыскать документы таяли как воск,и он, разумеется, не приходил в восторг от этого. Его покладистость скорееобъяснялась тем, что Рахманов стал вновь у меня частым гостем, но могла быть идругая причина: Ник заподозрил меня в нечестной игре и теперь терпеливовыжидает. Мысль об этом не особенно пугала, мой друг всегда был подозрительным,так что в этом смысле ничего нового не происходит. Однако тот факт, что язачастила в Интернет-кафе, мог его заинтересовать. Оттого перед тем, какотправиться туда, я, как заправский разведчик, долго кружила по городу, проверяя,не увязался ли кто за мной. Проще было бы купить компьютер. Проще, но небезопаснее. Компьютер Виссариона я тоже не хотела использовать. Оставалосьгадать, знает Ник о моем пристрасти к Интернету или все-таки нет?

Я отправилась покупать себе платье, сняв в ближайшембанкомате кучу денег, уж если Ник оставил мне свою кредитку, грех было невоспользоваться. Я знала место, где женщина через полчаса начинала чувствоватьсебя принцессой, и поехала туда. Часа два ушло на примерки, не потому, что мнетрудно было сделать выбор, я тянула время, не спеша уходить отсюда. Здесьцарила совсем другая жизнь, и я на несколько минут показалась себе другой, менякак будто и впрямь волновали модные тенденции сезона, а вопрос, какого цветаплатье предпочесть, был исключительно важным.

– К такому платью очень бы подошла вот эта шуба, –шепнула мне девица, держа белое манто в руках. Шуба и впрямь была хороша, и я,примерив ее и взглянув на себя в зеркало, кивнула.

В общем, на следующий день, подъезжая к офису Долгих, я сусмешкой подумала про себя: точно Золушка из сказки. Впрочем, Ник ни за что быс этим не согласился и, конечно, был бы прав. Никаких ожиданий я с приемом несвязывала, но и черных мыслей не держала.

Ник болтался неподалеку от входной двери, где замерли двоеохранников. Он курил со скучающим видом, приглядываясь к подъезжающим. Я редковидела Ника в костюме и теперь с некоторым удивлением отметила, что он емуидет, мало того, мой друг чувствует себя в нем свободно и, подозреваю, сам себенравится. Белоснежная рубашка и дорогой костюм делали его бледную физиономиюаристократической, прямая спина, скупые жесты и пронзительный взглядвпечатляли. Я мысленно усмехнулась, испытывая за него некое подобие гордости.

Он заметил мою машину и пошел навстречу, отбросив сигарету инацепив улыбку на физиономию. Улыбаться Ник не умел, раздвигал свои узкие губыи разом становился похож на голодного хищника, который прячет звериный оскалпод маской клоуна.

– С ума сойти, – фыркнул он, подавая мне руку,чтобы я могла выйти из машины. – Счастье мое, ты выглядишь сокрушительно.Мое бедное сердце вот-вот разобьется, прочие части тела ведут себя откровеннонеприлично.