— И мне тоже. — Лючия высвободила руки и с любовью сжала в ладонях худое лицо Бена. — Софи писала, что ты, может быть, приедешь, но я же знаю, какой ты занятой человек.

— Для тебя я всегда найду время, Nonna, — заверил он, нехотя поднимаясь на ноги — краем глаза он заметил, что Кэсс неловко переминается в дверях. Едва Бен отстранился, его бабушка тоже заметила гостью, и ее глаза удивленно расширились. — Это Кэсс… Кассандра, — не дожидаясь вопроса, представил свою спутницу Бен. — Надеюсь, ты не возражаешь, что я привез ее с собой. Я хотел познакомить вас.

Лючия вопросительно взглянула на внука.

— Кассандра? — слабым эхом повторила она. — Ты хочешь сказать… это дочь Гвидо Скорцезе?

— Да, — Бен подвел Кэсс поближе. — Это моя бабушка, Лючия Пизано.

Кэсс пожала протянутую руку старушки и с трудом выговорила вежливый ответ. Бен догадался: восклицание бабушки слишком потрясло Кэсс, она вспомнила о том, как сурово относится к ней Софи.

— А она красива, — произнесла вдруг Лючия, пока Кэсс неловко стояла рядом с ней. — Я очень рада познакомиться с тобой, Кассандра. Ты этого не знаешь, но мне уже давно хотелось тебя увидеть.

Она говорила по-итальянски, и Бен взглянул на Кэсс, проверяя, поняла ли она. По-видимому, Кэсс уловила смысл слов, но она по-прежнему выглядела немного взволнованно, и Бен взял ее за руку, чтобы успокоить.

— Не волнуйся, — попросил он по-английски. — Ты нравишься Nonna.

Дыхание Кэсс стало неровным. А ее глаза, когда она повернулась к нему, были полны сомнения.

— Но… ведь Софи — ее дочь, — пробормотала она так тихо, что ее услышал только Бен. И пожалел о том, что они не одни.

— Nonna — не Софи, — мягко возразил он. — А теперь садись и успокойся. Все будет в порядке.

— Должно быть, вы проголодались, — вдруг произнесла Лючия, едва Кэсс опустилась на стул с плетеной спинкой, и Бен поспешил возразить:

— Мы перекусили в Монте-Джорджо. Не хотели доставлять тебе лишних хлопот, сага. И потом, — он взглянул на Кэсс, — нам совсем не хочется есть. А вечером, на обратном пути, мы куда-нибудь заедем и поужинаем. Так что не беспокойся о нас.

— Но вина вы все равно выпьете. Не спорь! — заявила старушка, высвобождаясь из рук Бена, чтобы снять с полки бутылку темно-красного местного вина. — Бенвенуто, поищи стаканы вон в том шкафу. Не могу же я отпустить дочь Гвидо Скорцезе, не угостив ее!

— Право, не стоит… — начала Кэсс, вновь отмечая упомянутую связь с отцом, но Бен перебил ее.

— Все хорошо, — почти нетерпеливо произнес он, выполняя просьбу бабушки и принося из шкафа три тонких стакана. Он сам откупорил бутылку и разлил вино. — Salute, — добавил он, поднимая стакан. Его губы изогнулись. — Прекрасное вино в отличной компании.

Он наблюдал, как Кэсс потягивает вино, и чувствовал, как им вновь овладевает раздражение. Вот он привез ее сюда, с горечью думал Бен. Познакомил с Nonna. И что же дальше? Бен тяжело вздохнул, не в силах решиться сказать то, что собирался. А ведь ему так хотелось примириться наконец со своей совестью.

Перехватив взгляд бабушки, Бен резко отвернулся. Разве он мог такой ценой заслужить прощение? Ему хотелось сбежать из дома, высвободиться из кошмарной паутины обмана, которая до сих пор цепко держала его. Приехав сюда, он надеялся избавиться от угрызений совести, но этого не произошло. Дело касалось лишь его одного. Он не мог втянуть в него Nonna, не мог допустить, чтобы она узнала, в каком отчаянном положении он оказался.

Кэсс не знала, что делать. Бен внезапно вышел и оставил ее одну со старушкой, а с ее стороны было бы невежливо тут же встать и броситься за ним. Но и Бен поступил некрасиво! Взял да и ушел, ничего не сказав. А ведь ее познания в итальянском весьма ограниченны, а бабушка Бена, видимо, не знала ни слова по-английски.

Обменявшись нервозной улыбкой с Лючией, Кэсс беспокойно оглядела маленькую кухню. Ее взгляд упал на пару фотографий в кожаных рамках, стоявших на белом столике; пробормотав: «Chi e questo?[19]» Кэсс поднялась со стула и пересекла комнату.

Она сразу увидела, что на одной из фотографий изображены Бен с матерью, совсем молодой Бен — к удивлению Кэсс, с черными усами. Она покачала головой. Она не припоминала, чтобы видела Бена с усами, но предполагала, что когда-нибудь он отпускал их. В конце концов, они подолгу не виделись. И все равно, на фотографии он выглядел лет на двадцать, а, насколько помнила Кэсс, в двадцатилетнем возрасте он учился в Англии, в университете. Неужели это не он?

Внезапно почувствовав, что Лючия наблюдает за ней, Кэсс покраснела. Повернувшись к ней с фотографией в руках, Кэсс неловко пробормотала:

— Это Бен… Benvenuto e sua madre, nо? Lui era molto giovanef![20]

— No, signora. — Старушка покачала головой, а затем добавила на ломаном, но вполне понятном английском: — Это не Бенвенуго, а — как это сказать? — il figlio di mio fratello, capisce?[21]

Кэсс заморгала.

— Вы хотите сказать — ваш племянник?

— A, si, — Лючия кивнула. — Да, племянник. Хорош, верно?

— Да, симпатичный, — грустно отозвалась Кэсс, ставя фотографию на место. В облике Бена точно отразились черты лица его двоюродного брата. Она задумалась, почему Бен никогда не упоминал о нем — сходство было поразительным.

— Подойди, — вдруг обратилась к ней Лючия, прервав ее размышления. — Сядь. — (Очевидно, по-английски она говорила лучше, чем подозревала Кэсс.) — Расскажи мне о Бенвенуго.

— О Бенвенуго?.. — Кэсс осеклась. — Я не понимаю. Non capisco! Что я должна рассказать?

Лючия поплотнее закуталась в шаль. На ее руках вздувались вены.

— Хорошо? — ободряюще подсказала она. — Счастье?

Кэсс облизнула пересохшие губы. Скорей бы вернулся Бен! Но тот не возвращался, и ей пришлось отвечать.

— Пожалуй, да, — пробормотала она. — Да. Лючия внимательно оглядела ее.

— Ты живешь у Софи, да?

— Что?.. А, да.

— И Бенвенуго тоже?

— В настоящее время — да, — Кэсс кивнула, на случай если ее слова окажутся незнакомыми Лючии. — По крайней мере несколько дней.

— Вепе, Вепе. — Старушка откинулась на спинку своего стула. — А Софи… знает, что ты поехала сюда?

Кэсс отрицательно покачала головой и бросила тревожный взгляд через плечо. Где же Бен? Почему он не возвращается?

— Suo padre[22]… — вновь заговорила Лючия, и Кэсс была вынуждена прислушаться, — это он прислал тебя?