Лошадей мы придержали только тогда, когда в лицо пахнуло едва ли не кипятком, настолько горяч был воздух. В какой-то момент, обогнув высокую рыжую гряду, я поняла, что все вокруг изменилось. Это уже была не та степь, по которой мы ехали совсем недавно, а какой-то иной мир.

Спрыгнув на землю, Ду Чимэ, необычайно тихая и молчаливая в этом месте, стреножила свою лошадку, проследив и за тем, как справилась я. Не говоря ни слова, девушка махнула рукой, подзывая следовать за ней. Оглянувшись, я поняла, что степняки разбредаются, разделившись на небольшие группки, оставив лошадей под укрытием гряды, под присмотром нескольких молодых юношей.

Здесь земля не была твердой. Ноги утопали в мелком песке, что не давал нормальной устойчивой опоры. Идти приходилось иначе, осторожно ставя ногу, чтобы ненароком не упасть.

— Где мы? — тихо решилась нарушить я тишину, когда мы отошли уже довольно далеко от остальных.

— В пустыне. Она помогает помнить, что мы только песчинки под этим небом. Маленькие и суетливые, чья жизнь зачастую не имеет смысла, — так же тихо, словно в каком-то трансе, отозвалась Ду Чимэ. В голосе девушки промелькнула какая-то глубинная тоска, словно все время степнячка сдерживала себя, и только теперь, здесь, позволила настоящим чувствам вырваться наружу.

Мы подошли к двум мужчинам, что сидели на песке, молча глядя в темноту, разбавленную светом звезд. С запозданием, я опознала в фигурах Эргета и его рыжего, шумного побратима, Тамгира.

— Побудь с ними, — тихо проговорила Ду Чимэ, — я пройду чуть вперед. Ты не против, брат?

— Только далеко не ходи. Духи любят одиноких и печальных, — словно зная, о чем именно говорит тоска в голосе девушки, глубоко вздохнул колдун. — Садись рядом, лисица. Скоро пустыня запоет. Неизвестно, сможешь ли ты еще когда-то услышать подобное.

Устроившись в шаге от мужчин, я молча наблюдала за тем, как гордая и веселая степнячка уходит в темноту, оставаясь тонким, черным силуэтом на фоне звезд.

Мне было неуютно, как-то неспокойно, что Ду Чимэ ушла одна, и я то и дело поглядывала на колдуна, словно надеялась на какое-то действие, но решение пришло совсем с другой стороны.

— Эргет, разреши, — сердито, и как-то взволнованно попросил Тамгир.

— Прошлый раз она тебе чуть глаза не выцарапала, — спокойно напомнил Эргет, падая спиной на песок и закидывая руки за голову. — Еще раз может не простить.

— Сам знаю, — недовольно буркнул рыжий, почесав бороду. — Но и смотреть, как она тоскует тоже не могу. Разреши, поду к ней. Просто издалека присмотрю.

— Говорил я тебе, брат, науди другую. Степь велика, где-то есть и для тебя девушка.

— Если мое сердце поймали темные глаза твоей сестры, думаешь, кто-то сможет им завладеть, не вырезав из груди, — в голосе Тамгира была такая печаль, что мне стало немного стыдно слушать чужие разговоры. Я невольно поежилась, но мужчины не обратили внимания, словно такая мелочь их мало интересовала.

— Иди. Но если Ду Чимэ тебя прирежет, пожелав все же вырвать сердце из груди, я не стану платить виру твоей родне.

— Договорились, брат, — усмехнувшись, словно сам бы порадовался такому исходу, Тамгир поднялся, скрываясь в темноте.

— Все знают, что мой побратим любит Ду Чимэ, — помолчав несколько мгновений, проговорил Эргет, словно я о чем-то спрашивала. — Уже несколько лет он молча смотрит ей в след или сводит все в шутку. О свадьбе сести=ры было сговорено, так что Тамгир, уважая меня и мою мать, не заводил разговоров и не пытался ее выкрасть. Но теперь все изменилось.

— Ду Чимэ свободна, — тихо проговорила я.

— Да, сестра может сделать выбор. Только она не любит Тамгира.

— И что же дальше? — мне казалось, что у Эргета должен быть ответ на этот вопрос.

— Не знаю. Тамгир уверен, что сможет разжечь другой костер из искр ее злости. С женщинами так бывает.

— И ты не против?

— Он сумел бы сделать ее счастливой. Если бы сестра ему позволила. — Колдун вдруг хмыкнул, и я ясно представила, как ухмылка растягивает его губы. — Но еще немного выходок, и мать сама отправит Ду Чимэ в степь, предупредив Тамгира, где ловить эту девчонку.

— Я не понимаю, — признаться было не просто. Казалось, колдун все объяснил вполне ясно, но все равно кусочки не складывались в картину.

— Сестра тоскует от оттого, что ей давно пора замуж и воспитывать своих детей. Старше ее в улусе почти нет незамужних девушек. Это тяжело. Это портит ее характер. Но в то же время она отказывает женихам, не позволяя сватам даже приблизиться к юрту матери. Сама не знает, чего хочет. У вас, женщин, так часто бывает. Особенно, когда слишком много свободного времени.

Я не стала отвечать на такие слова, будучи совсем не согласной, но немного поразмыслив, была все же вынуждена согласиться. Когда стоит вопрос, чем кормить детей на утро, или где взять шкуру на новые сапоги, ни одна женщина не станет грустить, уйдя в пустыню, гордо задирая нос.

Немного помолчав, я решила, что сейчас самое подходящее время воспользоваться откровенностью и настроением колдуна, чтобы выяснить на самом деле важные, для меня, вещи.

— Что случилось в тот день, когда меня чуть не проглотил Елури? — вопрос получился резким, чересчур громким, так сильно я нервничала, выталкивая слова из горла. Между нами повисла тишина, став плотной, хоть трогай.

Я ждала, а Эргет все молчал. Не вытерпев, я вновь подала голос:

— Ты мне не расскажешь…?

— Чш-ш-ш, — протянул мужчина, подняв руку вверх. — Слушай, а не болтай о пустяках.

Готовая резко отозваться о том, что именно колдун обозвал пустяками, я все же прикусила язык, сдерживая свое нетерпение. Кто знает, как именно отреагирует Эргет на резкие слова. И тут ушей достиг тихий скрип. А потом треск, словно лед на реке стал вскрываться после зимы. А дальше, чуть в стороне от этих таинственных и немного устрашающих звуков, раздалось тихое завывание на высокой ноте, от которого кровь вдруг похолодела.

— Ой, мамочки, — тихо взвизгнув, чувствуя, как волосы на затылке встают дыбом, наплевав не все приличия и стеснения, я подползла под бок к колдуну, посчитав, что так будет куда спокойнее. Если уж с огромным и резким Елури этот степняк справился, то ему не составит труда разобраться с тем, кто так устрашающе завывает в степи.

— Страшно? — фыркнул колдун, приподнимаясь на локтях и стараясь заглянуть мне в лицо.

— Да мало ли, что тут у вас водится, — нехотя отозвалась я, прижимаясь ближе.

— Всякого хватает, — окончательно садясь, согласился Эргет. Крепкая рука обернула мои плечи. — Не бойся, просто слушай.

Я и слушала. Как в ушах грохочет кровь, разгоняемая неспокойным сердцем.

Вокруг нас что-то происходило, невероятно и совершенно необъяснимое, как это часто бывает в степи, но я почти не слышала и не видела, впитывая кожей, через тонкую ткань рукавов, тепло прикосновения. Эргет смотрел куда-то вдаль в темному, позволяя мне спокойно наблюдать за блеском его глаз, в которых, кажется, прятались звезды.