Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Третье колдовство совсем иное…
Разрушались древние горы, рассыпались в прах, но не умерли. Нашли они своё пристанище в густом иле, по берегам озёр, на дне рек. Так люди узнали глину. Чудесна и удивительна она. Кажется, что это лишь сухие песчинки, но едва коснётся вода ласковым поцелуем горной пыли, и превратится глина в мягкий комок. Хочешь, ставчик[34] из неё слепи, хочешь – свистульку. Огня глина не боится, лишь твёрже становится. Раны излечивает, болезни вытягивает, красоте – первая помощница. Но хрупка глина, недолговечная. Уронил кувшинчик глиняный – не склеишь черепки более. Красу и здравие глина приумножит. Но уж больно ломкая она. Вот какова её ворожба.
Колдуют атаманы точь-в-точь как и ведьмы. А потому так получается – чтоб могли они во всём противостоять лиходейкам и ни в чём им не уступали.
Вторую силу Созидатель от времён года взял. Лето Звонкое, Зима-Лютыня, Весна-Холодница и Осень-Туманница научили атаманов многим премудростям.
Холодница власть над растениями ворожейникам подарила. Все тайные тропы им ведомы. Знамо им какие желды[35] – яд, а какие – жизнь. Пред их волей чащобы густые расступаются. Леторосли[36] же в непроходимую колючую стену вырастают. Деревья они понимают, говорить с ними могут. Вызнать, кого исполины могучие видали, кто под кусточком тенистым отдыхал.
Лето Звонкое научило атаманов в зверье лесное обращаться да в птиц. Животные их воле покорны. Приказ али просьбу любую исполнить могут. Посылают их атаманы за ведьмами шпионить, и докладывают верные помощники, что ворожейки лихие задумали. Потом оборачиваются атаманы зверьми и обращают ведьм в бегство, рвут и грызут пособниц чёртовых. И не нужно им никакого оружия, окромя когтей и зубов звериных.
Туманница рассказала атаманам своим, как с мёртвыми говорить. Ежель покинула душа Свет Белый, то дана ворожейнику власть призвать её к ответу, секрет какой вызнать али совета попросить. В горестных завываниях ветров да в плаче сквозняков расслышать голоса атаманы могут – голоса эти духам принадлежат, что не могут найти покоя ни в могильниках, ни в Мёртвом царстве. Сам Смерть ворожейников зовёт участвовать в его ритуалах.
Лютыня же наградила молодцев своих чудесными талантами: они невидимыми могут делаться, передвигаться быстрее ветра и обращать врагов в лёд. Лёд же этот – чудесный. Он не лишает жизни, а сохраняет её, погружая пленника в заворо́женный сон столь долгий, сколь будет угодно атаману.
Третья же сила – тайная. Она Созидателем атаманам дадена, чтобы в лютый час могли они выйти на смертный бой и сразиться с самим Чёртом. Каждый атаман третью силу в секрете от остальных держит. Зовётся она Вязью Созидателя и получена от четырёх вольных братьев: Буйного Ветра, Седого Дождя, Беспощадного Огня и Твёрдого Камня. А более мне ничего об этой силе неизвестно.
Много вёсен суровая колокольня возвещала жителям Пеплиц о приходе утра, дня и вечера. Тяжёлый колокольный звон разносился по всему хутору и был хорошо слышен даже в лесу. Высокий шпиль притягивал яркие молнии подобно заезжему проходимцу, собирающему подле себя всех девиц в округе. Хороша была колокольня, верой и правдой служила людям. Но прошла её пора. Скрипучей стала лестница, по которой звонари взбирались под крышу – к колоколу. Потрескались яркие фрески, балки начали прогнивать. А один из зимних ураганов так и вовсе сорвал с крыши кусок черепицы и швырнул в звонаря. Тот не удержался на маленькой площадке и сорвался вниз, расшибшись насмерть.
С тех пор к колокольне подходили лишь, чтобы колокол снять да в заново отстроенную часовенку перенести. Ну и девки к парням на встречи бегали. Но это редко бывало – угрюмо выглядела позабытая всеми башенка, неприветливо. Потому, когда вои спросили у Антипа, что это за место, он даже не удивился. Колокольня до сих пор возвышалась над лесом, не желая уступать часовне, хоть и была заметно ниже её. Да и лучшее место для охоты на ведьму сложно было найти.
Едва Антипка вместе с Гирдиром и Ягином покинул заброшенную башенку, раздался жуткий женский крик. Кмети понимающе переглянулись, а торговец вновь вздрогнул. Он надеялся, что сможет остаться внутри, поглядеть, что да как происходить будет. Но и на случай, если атаман не позволит, у него план заготовлен был. Соврав дружинным, что ещё дел полно, Антип припустил в сторону хутора, нырнул в подлесок и обогнул круглую колокольню. Он оказался с другой стороны, как раз подле одного из окошек.
Согнувшись в три погибели, торговец замер у открытого оконца. Буйный ветер начал развлекаться с хлипкими ставенками, и Антип притаился за одной из них. В широкую щель ему было как на ладони видно всё, что внутри происходило. С того момента, когда атаман всех выгнал, не больше часа прошло. Антипу же казалось, что целая вечность пролетела. И вот бредёт он уже по главной дороге, едва ноги переставляя – не торговец молодой, а старик хмурый. Руки-ноги дрожат, пот по лбу стекает, и вина тяжким грузом к земле клонит. Что ж он наделал-то? Зачем позволил кметям ворожейку поймать? Почему за неё не заступился? Ведь не она это лиходейства всяческие творила. Не она петухов воровала и корову извела. Не она жинку сотникову сгубила. Во всех же своих злодеяниях честно призналась, ничего скрывать не стала. Да и атаман говорил, что не ведьминых рук дела эти. И поверил он ей, кажись! За что ж он тогда её так?! По какому праву? Она ведь тоже человек живой… А раз не виновата ни в чём, зачем над ней так измываться?!
Ворожейкины вопли до сих пор в ушах Антипа звенели. Как же она громко кричала. Сколько боли, должно быть, натерпелась от атамана. Ух, ну и лиходей проклятущий! Не человек – зверь. На кого же он походил?.. Суровый жёсткий профиль. Оскал, как у животного какого. Ни жалости, ни сострадания на лице. И двигается по-звериному – не спеша, легко. А потом молниеносно разит жертву. Змей! Вот кого атаман напоминал. Аспид Чёртов!
Что он только с бедняжкой ни творил… Антип с содроганием вспоминал атамановы пытки, руки его, в крови ведьминой измаранные. И всё крики её жуткие слышались. Какой же сильной она была, раз выдержала эту муку лютую! Какой смелой. И за что? За что страдала? Ведь не на её совести беды пеплицкие. Не она в том виновата. А атаман её…
Мельцу, значит, он лечить бросился, едва с дороги прибыл. А ведь она, возможно, та ещё греховодница. А ведьму пытает! Кровью её весь пол залил. Хоть она и не навредила хутору никак. Мелкая дрожь начала сотрясать тело Антипа. Он понял, что в душе распускает свои корни жуткая и чёрная ненависть к атаману. Как можно быть столь жестоким, чтобы такую красавицу истязать?..
Антип прикрыл глаза, вспоминая прекрасную деву. Он не мог от неё глаз отвести. Если бы не волосы седые, ворожейка была б едва от обычной женщины отличима. Разве что кожа чересчур бледная. Ну так и Мельца белокожа, что с того?! Но даже седина ведьму не портила. Никого краше её Антип не видывал. И звать её Черупкой – так ракушки когда-то называли. Он и не думал, что ведьма так хороша может быть. Там, в Хмурой чаще, он её лишь издалека разглядел. Но с тех пор каждый день вспоминал губы её алые и глаза большие. В лесу они ему синими показались. Но когда она пришла в себя, веки распахнула, то очи её зелёными переливами засверкали. И впрямь камни драгоценные – не то синие, не то зелёные. До чего же она пригожа…
