– Можно, беги дальше.

Март – не лучшее время для подобных променадов, приятнеесовершать их летом, когда в небе светит ласковое солнышко, а в лесу пахнетсвежей травой, но гормоны бушуют у пита ранней весной.

Разбрызгивая в разные стороны жидкую грязь, в которую началпревращаться снег, мы добрались до озера. Банди сел на одну из скамеек,стоявших вокруг водной глади. Пит умен, он ни за что не опустит свой зад простона землю, если есть возможность, Бандюша взгромоздится на лавку.

Несмотря на ранний час, на берегах озерка кишмя кишеламалышня в разноцветных комбинезонах. Не знаю почему, но этот блюдцеобразныйводоем никогда не замерзает, может быть, со дна бьют теплые ключи?

Штук десять уток мирно покачивалось на водной глади.

– Ути, – закричала маленькая девочка в розовойкуртке, – баба, ути!

– Красивые птички, – одобрила сухонькая старушка.

– Авва, – еще больше обрадовалась девчушка, тычапальчиком в пита.

– Это Банди, – улыбнулась старушка, – онхороший! Здравствуйте, Даша.

Пит забил хвостом и «заулыбался», я не знала пожилую даму,но она правильно окликнула Банди, знает мое имя, наверное, живет с нами, вЛожкине.

– Доброе утро, – кивнула я.

– Ути кормить! – потребовала малышка.

– Хлеба нет, – вздохнула бабушка, – забылабатон.

– А-а-а, ути кормить!

– Лялечка, мы их вечером угостим.

– А-а-а! Хочу-у! Ты противная, – затопала ножкамикапризница.

Старушка засуетилась.

– Тише, тише, успокойся.

– А-а-а! Ути кормить!

От группы нянек отделилась девушка с мальчиком, она подошлак нам и сказала:

– Лялечка, не расстраивайся, у Сени есть булочки, высейчас вместе покрошите их птичкам. Ой, какая собака!

– Спасибо, Аня, – обрадовалась старушка.

– Не за что, Инна Сергеевна, – ответиланяня, – а этот пес не кусается?

– Что ты, – улыбнулась Инна Сергеевна, – этоже Банди, он детей любит, мы его в сани запрягаем. Ира иногда отпускает егопобегать по Ложкину, а мы саночки достаем.

Так, понятно. Ирке лень нестись к озеру, и она используетБандюшу в качестве лошади! Ну, погоди, я сейчас вернусь и…

Додумать мысль до конца я не успела, потому что дальшесобытия начали разворачиваться с кинематографической скоростью.

Аня открыла пакет, добыла оттуда три булочки, одну далаСене, вторую Ляле, третью сама швырнула в воду.

– Ну, кидайте, – велела она детям, – вонуточки плывут.

Малыши размахнулись, и две сдобные плюшки закачались уберега, водоплавающие ринулись за угощением.

– Ути, ути, – захлопала в ладоши Лялечка.

– Авва, – закричал мальчик, – авва ути ест!

Я вздрогнула, повернула голову и с ужасом увидела, какБанди, двумя прыжками преодолев расстояние от скамейки до озерка, плюхается вводу.

– Он задушит уток! – заголосила Аня.

– Господи! – запричитала бабушка.

– Стой! – заорала я, кидаясь к озеру.

Но поздно! Черное гладкое тело вклинилось в утиную стаю.Птицы отчего-то не испугались, а принялись злобно крякать. Бандюша разинултреугольную пасть, утыканную большими, острыми зубами, и схватил… булочку.

– Бедный, голодный песик, – запричитала ИннаСергеевна, – он кушать хочет!

Я онемела от возмущения. Да Бандик ест от пуза! Простосегодня в связи с возросшей сексуальностью его лишили завтрака.

– Авву кормить! – заверещала Лялечка.

– Несчастное животное, – пробормотала Аня, бросаяпиту новую булку.

Потом няня с осуждением взглянула на меня и добавила:

– Встречаются же такие люди, заведут животное, а жратьне дают.

Новая плюшка упала в воду и была незамедлительно проглоченапитом, нагло внедрившимся в стаю разгневанных уток. Я наконец обрела дар речи:

– Банди, домой!

Но пес упорно изображал из себя селезня, у Бандюши на мордепрочно поселилось выражение счастья. Во-первых, он обожает купаться, во-вторых,булочки достаются ему лишь по праздникам, не из-за нашей жадности, а посоображениям здоровья, печеные изделия – не лучшая еда для собак. А ещеБандюша, как все питы, малочувствителен, ему что холодная вода, что теплая,разницы нет, не понимает, дурачок, что может заполучить воспаление легких!

– Немедленно вылезай! – заорала я.

– Вот бедняжечка, – причитала Аня, швыряя в водусдобу.

– Перестаньте его кормить! – возмутилась я.

– Экая вы злая, – покачала головой девушка, –раз уж еле живое от голода создание решилось на отчаянный шаг, то пусть ужнаестся от души.

– Он вполне сыт!

– Оно и видно, – хмыкнула Аня, – за жрачкой вледяную воду полез.

Полюбоваться на невиданное зрелище явились детки, покормитьзаморыша, плавающего в стае уток, захотели все. Несмотря на мои протесты, возеро полетели харчи: бутерброды с колбаской, творожный сырок, мятные леденцы,сухарики. Малыши щедро делились припасами, жалея умирающую от истощения псинку.

Бандюша, офигевший от счастья, на лету ловил подачки; каждыйраз, когда он щелкал зубами, кто-то из взрослых вздыхал: «Бедняжка!» – или:«Вот беда, как ему кушать хочется!»

Большего унижения я в своей жизни не испытывала, к тому жеосновная масса гуляющих была из наших, из ложкинских, представляю, что онирасскажут дома о происшествии.

Наконец продуктовый дождь иссяк, Банди вылез на берег иначал трястись, мелкие брызги полетели в разные стороны, дети взвизгнули икинулись врассыпную. Я ухватила пита за ошейник, быстро пристегнула поводок ивелела:

– А ну, пошел домой!

Бандюша облизнулся и покосился на малышню, я пнула его вгладкий зад:

– Шевелись, пакостник.

– Тетя бьет авву, – с возмущением заголосилаЛялечка.

Послышался неодобрительный шепоток Ани:

– Да уж! Кое-кому не следует заводить животных.