– Ну, была такая, – признала она, – гляди,записано аккуратно. Пальто коричневое женское, б/у, одной пуговицы не хватает,сапоги черные, замшевые, на «молнии», юбка серая, ношеная, кофта синяя, нарукаве штопка, белье нижнее… Я аккуратно указываю, а то знаешь какие кадрыпопадаются! Сдадут полушубок из синтетики, свалянный весь, а потом орут:«Норковая куртка была, новая». А я им под нос книжонку-то и ткну. Дескать, небреши, милая, здесь и подпись стоит. Верхняя – медсестры или родственников,которые шмотки приволокли. Хотя, если кто из родни имеется, то он сюда одежонкуне потащит, домой заберет. А внизу сам больной удостоверяет выдачу. Вон твояИванова начеркала: «Одежда получена полностью, претензий к кладовщику нет». Ичего еще?

– Любой может пальто унести?

– Не, только хозяин, по паспорту, да еще справкупоказать должен о выписке. Ну, а если помер, тогда родные подходят, опять сдокументами. Но на моей памяти такое редко бывало, об одежде забывают, потом еесписывают. Ежели бомж ушел или одинокий, тогда да, медсестра…

– Но у Ивановой не было справки, – прервала ястаруху, бойко излагавшую служебную инструкцию.

Кладовщица взяла положенную мною на прилавок купюру, помялаее в пальцах и кивнула:

– Верно.

– И вы ей отдали пальто с сапогами.

– Зарплата маленькая, – пожала плечамикладовщица, – ничего плохого я не делаю, вижу, кому нужно помочь, а комунет. Вот тут сейчас один хмырь куртку просил со штиблетами, ясное дело, заводкой собрался. Такому – от ворот поворот. А Иванова женщина вежливая,деликатная, подошла и тихо сказала: «Бабушка, миленькая, сделайте, Христа ради,одолжение, мне домой скататься надо. Муж один остался, соседка позвонила сейчаси говорит: „Пока ты в больнице давление лечишь, к нему баба прикатила. Почуялгад, что жены нет, и балуется“». Сто рублей мне дала.

– И вы выполнили просьбу?

– Отчего нет! Выглядела здоровой совсем, на своих ногахпришла. Ну, думаю, пусть съездит да разберется, у меня у самой тот еще кобельбыл! Мужика в страхе держать надо, слабость почуют и на шею сядут.

– Значит, Лида ушла.

– Ага, – кивнула кладовщица, – расписалась вкнижке и ходу.

– И когда она убежала?

Старуха всмотрелась в книгу.

– Пятнадцать пятнадцать, круглое время, счастливый час!

Слегка встревоженная, я покинула больницу, села в свой«Пежо» и вернулась к дому, где жила Лида. Почему Иванова удрала из больницы?Ну, тут может быть множество объяснений. Во-первых, у нее была простаяцарапина, во-вторых, в палате неуютно, в-третьих, следовало заняться похоронамитетки. Почему Лида сказала медсестре Жанне, что ее забирает муж? Сей факт тожепонятен, надеялась: никто не станет проверять ее слова, одну домой не отпустят,а в компании с супругом – за милую душу. Однако Лида очень хотела уйти.Кладовщице, чтобы получить пальто, она изложила иную версию и добилась своего.

Я поднялась наверх и позвонила в квартиру. Очень скоро сталопонятно – внутри никого. И куда подевалась Лида? Поехала к знакомым? Но мнепосле разговора с женщиной показалось, что подруг у нее нет. Отправилась кСаше? Ну, подобное маловероятно, мужчина убил Клавдию и скрылся, и Лида незнает, у кого сейчас живет лже-Дегтярев, найти его трудно…

Пытаясь собрать в кучу расползающиеся мысли, я вернулась кмашине и услышала звонок мобильного.

– Ты где? – воскликнула Зайка.

– В книжном магазине, запасаюсь детективами, –соврала я.

– Немедленно езжай в Ложкино.

– Что-то случилось? – испугалась я.

– Поторопись, – самым разнесчастным голосомоткликнулась Ольга, – только никому ни слова, я тебе не звонила.

После такого заявления я опрометью рванула в поселок, успевпо дороге соединиться с Машкой, Аркадием, Иркой и узнать, что все живы издоровы.

Зайку я нашла в ее спальне, она тихо сидела возле комода.

– Ты заболела? – кинулась я к ней.

Ольга шмыгнула носом.

– Нет.

– Почему нос красный?

– Да так!

– Ты плакала?

– Запри дверь, – шепотом попросила Ольга.

Я быстро повернула ключ в замочной скважине.

– Говори.

Зая завсхлипывала.

– Аркадий…

– Фу, – перебила я ее, – напугала прямо дополусмерти! Опять ерунда!

Зайка невероятно ревнива, поэтому особого повода для того,чтобы обвинить мужа в неверности, ей не требуется. В первый год брака Кешатолько хихикал, глядя, в какую фурию превращается супруга, если он оказываетдежурные знаки внимания посторонней девушке. Потом скандалы начали раздражатьАркашку, но он на самом деле очень любил жену и достаточно долгое время терпелобнюхивания, обшаривания карманов, изучение сидений автомобиля на предметобнаружения там чужих волос. Зайка, не испытывая никакого стеснения, роется вписьменном столе мужа, при любом удобном случае хватает его телефон и читаетСМС.

Летом Зайка чуть не умерла, увидав подпись одногоотправителя: «Твой котик», и, даже не открыв письма, налетела на мужа. Не стануописывать урон, нанесенный взбешенной Заюшкой, но, помимо прочего, мы лишилисьпары вполне симпатичных вазочек и окна в столовой, которое было разбитоброшенной в Кешу пепельницей.

Когда дождь осколков хлынул на ковер, Аркадий встал испокойно спросил:

– Ты саму эсэмэску читала?

– Нет, – затряслась Зая, – но увидела имечкоотправителя, и мне этого хватило: «Твой котик». ТВОЙ котик! ТВОЙ КОТИК!Мерзавка!

– Скорей уж мерзавец, – бесстрастно парировалКеша.

Ольга разинула рот.

– Ты о чем?

– Открой сообщение, – велел муж.

Жена неожиданно послушалась и огласила текст.

– «Зайка, прекрати изучать мой телефон, там одниклиенты. И не стирай послания, подписанные женскими именами, в них нужнаяинформация. Я люблю лишь Олю Воронцову. Твой котик!»

– Но зачем ты отправил его себе? – только и сумелавыдавить из себя Зайка.

– Думал, устыдишься, когда узнаешь, что я в курсе твоихигр с моим телефоном, – тихо ответил Кеша.

Зайка хотела обнять мужа, но тот прошептал: