Тристан не ответил; он смотрел на Софи исподлобья, а на груди его, вжавшись в него всем телом и вздрагивая от рыданий, лежала Китти, вцепившись руками в его одежду.  Он, поглаживая вздрагивающую спину дочери, чуть склонился над ней и произнес тихо:

- Теперь ты понимаешь, Китти, котенок мой рыженький, почему мы с Генрихом не берем тебя в свои взрослые игры? Магия и то, что она порой творит с людьми, бывает очень страшным. Мы не считаем тебя бесполезной - мы щадим тебя.

Китти подняла залитую слезами мордашку и вцепилась в отца еще крепче.

- Но вы все же сражаетесь со злом! - вскликнула она, отчаянно шмыгая носом. - И я тоже буду! Я хочу быть такой же, как ты! Я научусь не бояться!

Ее губы снова задрожали, она разревелась пуще прежнего.

- Ах, бедная, бедная мадам Софи! - горько повторяла она. - Генрих милосерднее к преступникам и негодяям! Кто же так ее покалечил?!

- Мы это скоро узнаем, - пообещал Тристан.

Ночь Софи провела в  спальне бывшего мужа.

Ей было непривычно лежать на огромной, высокой, пышной, как стог сена, кровати, она прислушивалась к каждому шороху и шуму, настороженная. Но это лишь потрескивали прогорающие угольки, да где-то пел свою уютную песню сверчок. И она впервые да долгое время уснула глубоко и спокойно, не переживая за несделанные дела.

Когда проснулась, Густав, раздувающийся от важности, принес ей завтрак в постель, как прежде приносил Ричарду, и свежее платье, вычищенное, проветренное и отглаженное,  и туфли.  Оно было совсем ненарядным, нет. Но простое и скромное, оно показалось Софи прекраснее всего, что она надевала за свою жизнь.

- Я осмелился еще вчера, - осторожно сказал Густав, теребя в руках полотенце, - объявить, что нам бы сюда неплохо двух служанок… и сегодня с утра двое таки и пришли. Расторопные девушки, Софи! Очень чистоплотные и вежливые! Их услуги даже мисс Китти понравились, а она-то точно знает толк в прислуге! Они ей даже кудряшки накрутили, и ленты погладили - загляденье!

- А господин инквизитор где? - поинтересовалась Софи.

- Вышел рано-рано с утра по делам, - ответил Густав. - Поднялся раньше меня, сказал, что ему нужно на почту, телеграфировать королю, что его воспитанница цела, невредима, и с ним. Ну, и еще что-то. Я не особо понял, но это как-то с вами связано.

Тристана Софи не видела со вчерашнего вечера. Он не попытался проводить ее до спальни и остаться с ней на ночь тоже не рискнул. И это было очень, очень жаль, сама себе призналась Софи. Она подспудно ждала от него взгляда, какого-то тайного знака, но их не последовало.

И сама она не посмела и вида подать, что тянется к Тристану всем своим существом.

А судя по тому, что проныра-Густав уже в курсе утреннего туалета Китти, в гостинице Тристана все еще не было. Это немного беспокоило Софи, которая в его присутствии чувствовала себя увереннее, защищённой, и печалило ее. Отчего-то со страхом и тоской она думала о том моменте, когда Тристан переловит всех негодяев и вернется обратно в столицу. И Софи больше никогда, никогда не увидит его…

«Влюбилась? - думала она, попивая утренний свежесваренный кофе. - Вот дура! Это так глупо, это так опрометчиво! Нельзя, нельзя в него влюбляться! Теперь тут его дочь, вечное напоминание о его жене… ему уж точно не до меня. И вешаться ему на шею - это недостойно! А то можно подумать, что веселая вдова, только что потерявшая мужа, тотчас кинется во все тяжкие, очаровывая мужчин и предлагая им себя… нет, нет! Не бывать этому! И тревожить Тристана своими чувствами я не буду. Да и его интерес ко мне… если тот вдруг проснется… надо бы окоротить. Это же Тристан Пилигрим. Он выбирает себе женщин тщательно и странно. Все прочие для него - лишь для наслаждения. А я не хочу, не хочу быть одной из безотказных его девиц! Я выше этого. То, что случилось между нами - это был всего лишь порыв. Но я не из тех, кто ждет лишь щелчка его пальцев, чтобы шлепнуться на спину и растопырить ноги!»

И Софи решила твердо придерживаться нейтралитета в отношениях с Тристаном.

Чуть позже, после того, как вернулся Тристан, несчастного Ричарда уложили в семейный склеп и плотно задвинули за ним каменную дверцу. Густав притащил ведро с раствором и хотел замазать щели, чтоб никто не смог открыть  могилу и потревожить покой мертвеца, но Тристан, присутствующий на этой печальной церемонии словно магический наблюдатель, чуть качнул головой, - нет, не надо! - и одним пассом руки накрепко запечатал склеп инквизиторской печатью.

- Никто его не тронет, - сказал тихо он.

Софи к мужу он не пустил. Даже не дал взглянуть на  мертвое тело. Может, оттого, что не хотел лишний раз тревожить ее совесть, а может потому, что не посчитал нужным.

Она лишь присутствовала на опечатывании могилы, и лицо ее было на удивление спокойным и даже умиротворенным.

- Я вынул из его тела все осколки, - сказал Тристан  Софи. - И, поверьте, это зрелище было не для дамских глаз. Густав одел его в новый костюм, словом, все формальности были соблюдены.

Китти тоже вертелась здесь же. Тристан ее не хотел пускать на церемонию, все-таки холодный каменный и мрачный склеп не место для юных барышень. Но хитрая девчонка где-то раздобыла поздние осенние цветы и изобразила на мордашке вселенскую скорбь.

- Как вы не понимаете, господин отец! - горько произнесла она. - Этот человек, каков бы он ни был при жизни,  был убить злом! Разве можно запретить оплакать его честным людям?!

И она коварно шмыгнула носом, всем своим видом показывая, что готова разреветься.

Против этого аргумента Тристану возразить было нечего. И потому Китти, небрежно пристроив свои цветы в каменную вазочку на полу, сейчас о чем-то оживленно шепталась с Густавом. До Тристана с Софи долетали только обрывки фраз, что-то типа «кишки наружу» и «кости раскрошило», и ничего конкретного.

Услышав это, Софи с облегчение выдохнула, ее напряженные плечи обмякли, и Тристан, угадав ее мысли, произнес:

- Никакой мистики, Софи. Он бы обычным человеком. Не демоном и не магической куклой. Это совершенно точно. И теперь он мертв. Он больше вас не обидит. А вам не придется с ним делить кров. Дом теперь ваш целиком и полностью.  И уж теперь постарайтесь сделать так, чтобы никакой проходимец не смог вас превратить в свою прислугу и завладеть вашими деньгами и вашей жизнью.

«Я знаю только одного проходимца, которому я позволила бы это сделать, - мрачно подумала Софи, вопреки всем своим гневным и гордым мыслям прижимаясь к Тристану и обнимая его с нежностью и радостью, как плющ обнимает могучий дуб, помогающий ему расти вверх. - Этот проходимец опаснее и сильнее всех прочих. И это вы, Тристан Зимородок!»

- Он еще и обижал вас?! Бедная, бедная мадам Софи! Вас словно злой маг пометил, отчего все защитники от вас отворачиваются и позволяют негодяям вас третировать! И этот ваш прекрасный дом! Какое право этот Ричард имел там командовать?! - вскричала Китти, одним ухом  прислушивающаяся к тому, что говорил отец. - Дом ваш по наследству! Красивее дома я не видела!