Что ж, разумное зерно в этом было, хотя обидеться – святое. Я нашла в коробке несколько платьев, удобные домашние лодочки и направилась в гостевую спальню. Хорошо, что у нас их много.

А когда спустилась вниз, услышала ехидный голос Рикарда:

– Сырочек, у меня для тебя плохая новость, а для меня хорошая. Твой кот сожрал все креветки, пока ехал в сумке.

– А для тебя почему хорошая? – спросила я.

– Ну так я не тащил лишнюю тяжесть.

– Рикард, ну ты же в курсе, что креветки внутри Котецио все равно остались креветками и ехали с нами?

– Ты не даешь мне радоваться жизни, – пробурчал Рик.

Котецио сидел под столом, жалобно глядя на меня большими честными глазами. Ругать его ну никак не получалось, а от такого взгляда захотелось погладить и обнять.

– Воспитатель из тебя так себе, – сказал Рикард.

Папа насчет кота промолчал, хотя косился недобро. Сколько я себя помню, просила животных, и мне все время отказывали – папа ненавидел домашнюю живность, и особенно шум, который она производит.

Обедали в неловком молчании. Мне так хотелось расспросить о болезни папы, что я едва умудрялась усидеть на стуле. Мама тоже нервно поглядывала на отца, а Рикард хранил спокойствие и невозмутимость. Я понимала, что за едой о таких вещах не говорят, но кусок в горло не лез. И когда остался только вишневый пирог и кофе на десерт, я не выдержала.

– Расскажите мне, что происходит! – потребовала. – Что с папой?

Мама открыла было рот, но отец ее оборвал:

– Со мной все прекрасно. Твоя мать…

– Я способна ответить за себя, Байрон! – взорвалась мама. – И не намерена больше молчать. Посмотри, чего ты добился своей грубостью! Никки и Рикард уехали, мы остались одни, а у тебя пропадает магия! Начни наконец доверять своей семье!

Я открыла рот от изумления – мама никогда не позволяла себе так говорить с отцом. Она принимала его непростой характер как есть и в основном соглашалась. Но если уж мама на него кричит, значит, дело и впрямь серьезное.

Но что самое странное – папа вдруг послушался и умолк. Он мрачно смотрел в тарелку и сосредоточенно жевал кусок пирога, а мама начала рассказывать:

– У Байрона пропадает магия. Лекарь сказал, такое бывает в его возрасте и с его профессией. Само по себе это не самое страшное, что может быть, но он ведет себя совершенно невыносимо. Твой отец, Никки, отказывается принимать лекарства, почти не выходит из дома и делает себе только хуже. Мы все привыкли к тому, что Байрон не выказывает эмоций и не всегда тактичен по отношению к другим, но сейчас это уже вышло из-под контроля! Лекарь рекомендовал исключить волнения, принимать зелья и как можно больше бывать на свежем воздухе. Если этого не делать, магия будет уходить быстро, и неизвестно, чем все это кончится. Я полагаю, твоему отцу еще рано умирать, но, похоже, он с этим не согласен. Может, хоть ты повлияешь на его упрямство. Потому что я хоть и готова поддерживать его, не могу силой заставить следить за своим здоровьем. А реальность такова, что без этого мы очень быстро окажемся на твоих, Байрон, похоронах.

Рикард слушал маму хмуро, сложив руки на груди. Смотрел куда-то в сторону. Я пыталась поймать его взгляд, потому что мне было просто… страшно, жутко и одновременно тоскливо. Я понимала уже, что не смогу вернуться в Эрстен-град.

Есть что-то большее, чем жажда самостоятельности. У меня было полгода для того, чтобы понять, что я собой представляю, а теперь судьба показала мне на место. Родителей не бросают, даже если их взгляды в корне не совпадают с твоими.

Когда мама закончила, я изо всех сил сдерживала слезы. Отчасти оттого, что жалко папу, прежде сильного и сурового мага, постаревшего за пару месяцев. Отчасти от злости на себя – как я могла позорно сбежать, заставив их так волноваться? Отчасти потому, что Рикард так на меня и не посмотрел.

– Ну что я могу сказать? – откашлялся он, когда разговор стих. – Продавайте дом и поехали.

Мы дружно замерли, а я еще и рот открыла.

Что… вот так просто «поехали»?

– Прости? – опомнилась мама. – Куда поехали, Рикард?

– В Эрстен-град, – хмыкнул он. – Дом продадим дня за три, деньги из банка в банк удаленно перебросим. Дракон будет через неделю, семь часов – и мы на месте.

– Вот еще, – буркнул отец. – Никуда я не перееду. Здесь мой дом.

– Зря, – хмыкнул Рик. – Море отличное, погода шикарная, городок веселый, газетных листков интересных много.

Я не смогла удержаться от легкой улыбки. Внутри разливались тепло и благодарность.

– Я не для того работал… – рыкнул папа, но Рикард его перебил:

– А тебя тут держит-то что? Дети неучтенные остались или должен кому? Дочь живет в Эрстен-граде, внуки там же будут, друзей особо и нет, а светская жизнь и бренди-вечера и в нашей мэрии случаются.

Папа молча открывал рот. Аргументы у него кончились. Я растерянно взглянула на Рикарда, тот подмигнул и, поднявшись, быстро куда-то ушел. Я неуверенно пересела на стул рядом с отцом.

– Пое-е-ехали, – протянула я. – Пожа-а-алуйста.

Потерлась носом о плечо, вдыхая знакомый запах.

– Там есть море, оно очень красивое и прохладное, утром изумительный рассвет, а вечером крутой закат. Еще есть подводные пещеры и красивые лагуны, мне друг показывал.

Я задумалась: чего бы еще такого рассказать об Эрстен-граде? Потрясающий ведь, в сущности, город!

– Большой дом-таверна, на втором этаже мы живем…

Папа презрительно скривился, и я дипломатично оставила эту тему. Он не слишком любил обслуживание и явно до сих пор не смирился с тем, что его дочь возится на кухне вместо того, чтобы степенно ждать мужа с работы.

– Я была на свадьбе дочери мэра.

– О, – оживилась мама, – ты дружишь с семьей мэра?

Ну… как дружу…

– Да! – уверенно кивнула я. – Рикард работает с господином Нейстиксом. В мэрии часто устраивают приемы. Скоро будет зимний бал, я приглашена.

– Зимний бал в середине зимы, дикость какая, – буркнул папа.

– Там позже выпадает снег. Если вообще выпадает… я не уверена. Так вот, я познакомлю вас с Кристианом Эрбенгардом, это глава известного торгового фонда.

Ага, а в прошлом – пират. Но я видела, как в папиных глазах загорается интерес.

А ведь он, в сущности, боялся. Что я не добьюсь ничего, не смогу влиться в общество. Он видел в этом счастье и, как умел, желал его дочери. Надеюсь, ему не поплохеет окончательно, когда он увидит Дрю и Камиллу.

– Никки, – мягко позвала меня мама, – а скажи, что происходит у вас с Рикардом? Ты живешь у него?

– Мы… друзья, – неуверенно произнесла я. – Рикард очень мне помогает и…