У повстанческих отрядов были и свои крупные победы, например разгром красного экспедиционного отряда у села Цветное, во время которого на сторону восставших перешел красный командир эскадрона Тимохин и несколько десятков бойцов его эскадрона. Однако в июне–июле 1921 года в рядах повстанцев уже чувствовался надлом, неверие в возможность победы, невероятная усталость. Повстанцы были готовы к поражению и знали, что их ждет смерть или тюрьма...

Уже в апреле 1919 года в советских сводках сформировалось четкое, но несколько ошибочное определение украинского повстанчества как «петлюровского» или «петлюровско-националистического». Современные историки также допускают ошибку, трактуя украинское повстанчество марта–августа 1919 года как «петлюровское». На самом деле с середины февраля этого года (когда Петлюра возглавил Директорию УНР) до августа говорить о каком-то особом петлюровском повстанчестве не приходится. Командование армии УНР до августа 1919 года не утвердило своего систематического влияния, руководства и связи с национально ориентированным антибольшевистским повстанчеством. Только после перехода на сторону Директории Тютюнника, Божко и других атаманов Центральной Украины Петлюра и его стратеги начали устанавливать свой контроль над украинской атаманщиной в тылу красных и белых.

В марте–июле 1919 года до 80 % повстанческих атаманов Украины и атаманы целых повстанческих армий — Махно, Григорьев, Зеленый, Струк, Сатана, Соколовский, Ангел, Заболотный, Коцур — не признавали ни правительства Директории как «слишком буржуазное», ни власть самого Петлюры. Атаманы создавали свою форму власти, которая не вписывалась в систему унифицированной власти Директории.

Большинство атаманов того времени были «советскими атаманами» — выступающими за советскую систему. Но они отвергали советы, созданные большевиками, а боролись за Вольные советы с неограниченными правами местной власти, хотя и с элементами «диктатуры трудящихся». Руководство повстанцами было в руках «левых» конкурентов Петлюры: левых украинских эсеров, социал-демократов «независимых», борьбистов, боротьбистов, анархистов.

В то же время Петлюра, как глава Директории, видел в «атаманщине», разъедавшей структуру Украинской республики, угрозу для своей власти и стабильности режима, опасность погромов и разложения своей армии. В районах, контролируемых Директорией, также возникали «республики безвластия», такие как Теминковская волость на Волыни. О ней летом 1919 года в штаб Петлюры пришла такая информация: «Население не признает никакой власти, считая себя отдельным государством». Вскоре на территориях, контролируемых Петлюрой, появляются Дерманская, Пашковская, Пригоринская, Вытыкивская, Яновская, Летичевская «республики»... В условиях ослабления власти «каждая волость жила сама по себе».

Об отношении Директории к атаманам писал начальник контрразведки армии УНР Чеботарев: «К сожалению, наша власть не издала общего приказа о ликвидации общей «атамании», естественно, военной, а в каждом конкретном случае я получал приказ, в большинстве словесный о ликвидации того или иного «атамана»... А ликвидация была не легким делом, потому что необходимо было разоружать отряд, а потом арестовывать атамана... На Правобережье все атаманы в конце концов оказались у меня под арестом: Биденко, Палиенко, Яценко, Афнер, Святненко, Божко, Заболотный, Ворошилов, Палий и многие другие». Чеботарев также вспоминал: «Было же время, когда я возил в составе своего эшелона арестантский вагон, заполненный атаманами на протяжении пяти месяцев. Были тут Семесенко, Яценко, Палиенко, Биденко, Соколовский, Святненко, Афнер, Божко и другие».

Атаман Ефим Божко был одним из самых ярких атаманов «вокруг Петлюры». Он, как спутник, то приближался к Петлюре, то вскоре отдалялся, чтобы стать его врагом. Непостоянный и изменчивый, самолюбивый и авантюрный, этот атаман-фантазер пытался создать одному ему ведомый проект новой Украины, исходя из романтических образцов эпохи Хмельницкого.

В 1917 году тридцатитрехлетний капитан (по непроверенным данным — подполковник) инженерных войск царской армии, участник мировой войны, георгиевский кавалер Ефим Божко был очарован революцией. Но, записавшись в армию УНР, он был неприятно удивлен тем, что в этой армии оказался не «в чинах». Социалистическая Центральная Рада, опасаясь кадровых старших офицеров, охотнее раздавала генеральские должности партийным социалистам-прапорщикам. Божко принимал участие в боях частей УНР против наступающих красных за Киев, вместе с разбитой украинской армией отступил на Житомир.

В конце февраля 1918 года Божко — старшина Запорожского казацкого полка армии УНР — участвовал в наступлении на Дубны и Полтаву, а в середине апреля вместе с Гордиенковским полком — в походе украинской армии на Крым, в штурме Симферополя и Бахчисарая. Однако славы и чинов в многочисленных походах он не сыскал, а потому был обижен и гетманской властью, которая смогла предложить ему лишь незначительный пост начальника охранной сотни железной дороги Екатеринослав–Синельниково.

В то же время Божко уверовал, что именно ему суждено стать гетманом Украины, «новым Хмельницким», возродить славу казачества. Он буквально носился с идеей возрождения Запорожской Сечи как независимой военно-территориальной структуры с верховной властью кошевого атамана. От директора Исторического музея Екатеринослава, известного историка и собирателя казацких древностей Дмитрия Яворницкого, он потребовал для создания новой Сечи прислать запорожские реликвии и старое казацкое Евангелие.

В ноябре 1918 года Ефим Божко собрал несколько десятков единомышленников, которые провозгласили его кошевым атаманом «Новой Запорожской Сечи» — самозванным правителем Запорожья (территории с неопределенными границами) и кошевым атаманом Запорожского казацкого войска. Тогда же Божко поднял восстание против гетмана Скоропадского на Екатеринославщине.

Вольница Божко обосновалась на острове Хортица на Днепре, где в XVI веке князь Байда-Вишневецкий построил первую Запорожскую Сечь. Хортица занимала выгодное стратегическое положение у Александровска, и Божко мог контролировать не только передвижения по Днепру, но и часть Александровского уезда. Захватив арсенал с оружием, принадлежавший охране железных дорог, Божко вооружил до двух тысяч повстанцев (среди них был и офицер гетманской армии князь П. Оболенский). Для Сечи Божко «находит» бесхозный арсенал: 11 пулеметов, 6 пушек и бронепоезд.

В декабре 1918 года Ефим Божко принял участие в боях петлюровцев против 8-го гетманского корпуса, а затем и против батьки Махно, который тогда стал главнокомандующим советской революционной армией Екатеринославского района. Божко «политически определился»: решил поддержать Директорию и Петлюру. 1 января 1919 года казаки Божко совместно с подразделениями атаманов Гулого-Гуленко и Самокиша выбили махновцев из Екатеринослава и восстановили в городе власть Директории. В том же январе Божко решил пробиваться на защиту осажденного советскими войсками Киева. На станции Знаменка эшелоны атамана были остановлены восставшим против Директории атаманом Вирко. Но Божко удалось прорваться к Кременчугу, где еще оставались верные Директории части Запорожского корпуса атамана Волоха.