- Зачем вам все это?

- Что? – оборачиваюсь к мальчику.

- Поездка эта, улыбочки ваши, помощь? У вас что, своей семьи нет, что ли? Лучше бы им столько времени уделяли.

Всего лишь на миг крепче стискиваю поручень, но, вдохнув воздуха, разжимаю пальцы.

- Я люблю свою работу, - замолкаю на секунду, - а семья, семьи у меня и правда нет. Как-то не сложилось.

- Извините, я не знал… извините.

- Все нормально, не переживай.

Богдан упирается ладонями в парапет, сгибает руки в локтях и нависает над поручнем.

- Я почти не помню своих родителей. Они попали в аварию, в дождь их машину сбила груженая фура. Мне было лет пять. Бабушка была старенькой, умерла очень быстро, после того как меня забрали.

- Три года назад тебя хотели усыновить, но ты отказался. Почему? У тебя бы появилась семья.

- Зачем? Я уже привык, мне нормально и так. Почему вы не вышли замуж?

- Я была замужем, - улыбаюсь.

Зачем я все это говорю? Но внутри складывается невероятный вкус легкости, правильности. Этот мальчик кажется мне таким родным, настоящим. Когда я на него смотрю, то не могу избавиться от ощущения, словно он мой сын. Мой родной ребенок, которого я так и не смогла увидеть.

- А дети? Мне показалось, что вы любите детей.

- Богдан, - качаю головой, - конечно, я люблю детей. Но тоже не сложилось. Мой сын погиб два года назад. В горах. Его посчитали пропавшим без вести. Тело так и не нашли, - в горле встает ком, касаюсь пальцами щеки. - Помогая другим, Богдан, я помогаю себе. Я искренне верю, что, когда там мой мальчик нуждался в помощи, ему хотя бы пытались помочь. Пора возвращаться, иначе нас потеряют, - взъерошиваю ладонью его белокурый ежик и направляюсь к лестнице.

***

По возвращении в Москву меня мгновенно закручивает в водоворот дел и хлопот. Папе становится хуже, его проблемы с сердцем начались еще несколько лет назад, и он долгое время игнорировал их, как большинство мужчин. Теперь вот борется с последствиями своей безголовости.

Закупившись лекарствами и осознав, что в кошельке осталась всего пара тысяч до зарплаты, растерянно смотрю на свою машину, которую стоило бы заправить еще неделю назад.  Ладно, как-нибудь выкрутимся.

После часа еду в районную администрацию, я уже две недели не могу попасть туда на прием.  Припарковав машину, забираю сумочку с заднего кресла, нажав кнопку на пульте сигнализации, взбегаю по лестнице, минуя колонны.

Вновь сижу у кабинета в живой очереди, жду, чего, сама уже не знаю. Иногда мне кажется, что это не закончится никогда. Бюджетных средств, выделяющихся на наш интернат, всегда не хватает. В столовой начала подтекать крыша, впереди зима, и все это может привести к самым печальным последствиям.

Побродила по коридору, потому что сидеть на протяжении часа в галдящей толпе людей, выказывающих свое недовольство, просто невыносимо. Взяв кофе в кафе неподалеку, возвращаюсь в здание администрации, застывая на пороге.

- …я тебе уже говорил….

Знакомый голос доносится сбоку. Обернувшись, крепче стискиваю пальцами стаканчик, чтобы не уронить тот на пол. Доронин стоит неподалеку в окружении нескольких человек, на нем расстегнутое пальто, в руках папка. Он что-то тихо говорит своему оппоненту не в самой вежливой форме. Делаю шаг назад и, оступившись, все же роняю на пол этот дурацкий кофе, давая о себе знать.

Саша лениво поворачивается в мою сторону, смотрит на разлитый кофе, медленно поднимая взгляд к моему лицу. Прищуривается и, пожав мужчинам руки, быстро сбегает по ступеням вниз. Присаживаюсь на корточки, подбирая пластик. Сердце убыстряет ритм, и где-то вдалеке я слышу отголоски своей фамилии, меня наконец-то приглашают в кабинет.

Задерживаюсь я там от силы минут на десять, мне мгновенно дают понять, что денег нет и помогать мне никто не собирается. Подавайте заявление, рассмотрим, как появятся деньги, обязательно их выделим. Рассмотрение, конечно, может занять до года.

На работу еду во взвинченном состоянии. Нервы сдают, и я совсем не знаю, что мне делать. Еще и эта встреча. Он посмотрел на меня так, словно никогда не знал. Неужели он до сих пор считает меня в чем-то виноватой? Я же пыталась, сделала что могла, выполнила Людину просьбу, привлекла отца… От этих мыслей в душе нарастает раздражение и злость. Конечно, я не самый лучший человек и меня можно обвинить во многом, но в предательстве? Разве я давала повод? Я бы никогда так не поступила. Никогда. Но одно я теперь знаю точно - он жив, здоров и даже вернулся в страну. А судя по тону, которым он раздавал приказы, Доронин там совсем не последний человек.

До вечера вожусь с бумажками, все же подаю заявление. Проверяю отчетность и два раза пью горячий чай. Погода ухудшилась, и дети начали заболевать. Стоит принять противовирусное.

Танюша стучит в дверь ближе к вечеру, заглядывает в кабинет с расстроенным лицом.

- Что случилось?

- Простите, я не нашла Марианну Сергеевну, там скорую нужно вызвать, Богдану плохо.

- Что с ним? –  чувствуя дрожь в пальцах.

У меня начинается настоящий мандраж, а внутренний голос занудливо говорит мне, что я не должна была привязываться. Я просто не имела права привязываться к этому мальчику. Вся моя непедагогичность налицо, мне говорили, меня предупреждали, но я, как и всегда, сделала все так, как считала правильным. Только вот правильно ли это на самом деле?

- Я сейчас подойду.

- Хорошо, - Танюша кивает и уходит.

Пока я собираюсь с мыслями, дверь в кабинет распахивается вновь.

- Марина Юрьевна…

- Богдан, - поднимаюсь и почти бегом направляюсь к нему.

Он стоит прижавшись спиной к стене, лицо бледное, лоб горячий и влажный.

- Да у тебя жар, - трогаю его лоб ладонью, - зачем ты встал, господи!

- Да все нормально, не переживайте, пару дней - и приду в норму.

 Торопливо вытаскиваю из кармана телефон, чтобы взглянуть на время, - аптеки еще работают. Еще один укол моего подсознания – в аптечке есть лекарства. Есть, конечно есть, но мне необходимо купить что-то более действенное.

- Ох. Пойдем, тебе нужно лежать.

Вернув ребенка в кровать, приглаживаю выбившиеся из хвоста волосы.

- Так, ложись. Танюша, присмотри тут пока, а я пойду в аптеку. Заодно куплю иммунные и противопростудные. Нужно ребятам всем дать.

- Хорошо, Марина Юрьевна.

Обратно возвращаюсь быстро, Таня сидит на стульчике рядом с кроватью, перебирает пальцами свою длинную косу, а увидев меня, еле заметно улыбается.

- Как он?

- Спит.

- Так, я все принесла, собери ребят в зале пока.

- Хорошо.