Тем не менее должен остановиться на истории с Софией. Она была среди посетителей, которых я невольно заманил в ресторан с улицы, и, после того как я выступил за их столом, мы разговорились. Она была на год старше меня, училась в вузе и была удивительным образом похожа на председателя Шведской социал-демократической молодежной лиги Анну Линд. Обычная девушка, если такие вообще бывают. Особенным в ней было только то, что она заинтересовалась мной.

Мне никогда не приходилось завоевывать женщину ухаживаниями, пока она не сдастся. Это требует иного самовосприятия и, может быть, другого представления о любви. Как можно положиться на кого-то, чью любовь ты добыл измором? Не знаю, никогда не отваживался попробовать.

Но от Софии исходили еле заметные сигналы, которые я уловил, и у меня сам по себе вырвался вопрос: «Что ты делаешь завтра?» Оказалось, что она хочет посвятить часть воскресенья покупке микроволновой печи в универмаге «Джон Уолл» в двух шагах от моего дома. На самом деле в двух гигантских шагах чемпиона мира, но я подумал, что это хороший повод, и спросил, не хочет ли она, чтобы я составил ей компанию. Она хотела, и мы договорились о времени и месте. В итоге вечер принес одни успехи. Спутники Хассе поели и попили за пятнадцать человек, хотя их было десять, но даже и без этого выручка вышла бы неплохой. Еще одно пиво, еще один тост, еще один поход по темным улицам, после того как мы застолбили среду и субботу для моих выступлений.

В тот вечер в прачечной снова горел свет, но чем бы там кто ни занимался, это происходило в тишине. Я пошел к себе и нашел старый номер газеты «Экспрессен» с портретом Анны Линд. Сходство было невероятным. София носила не такие большие очки, и ее глаза за линзами были другой формы, а лицо не имело такого выраженного четырехугольного контура. Но в остальном она могла стать двойником Линд. Я так и не понял, кажется ли это мне привлекательным.

И был ли я готов к отношениям? Как можно узнать, готов ли ты к чему-то? Только когда что-то начинается, понимаешь, выдержишь ли ты это, а до этого можно только гадать.

Я включил телевизор на середине очередного выпуска телепрограммы «Полуночники». Сванте и Бьёрн[17] сидели и мололи чепуху, перебивая друг друга. Все это перемежалось черно-белыми музыкальными клипами. Телевизор меня расслаблял, и я почувствовал себя покинутым, когда программа закончилась, поэтому сложил газету так, чтобы она сама могла стоять на столе портретом ко мне. После этого я заговорил с портретом. Через минуту представил себя со стороны и убрал газету. Может, и вправду пора было разрушать одиночество. Многое на это указывало.

* * *

Когда-нибудь я напишу нормальную любовную историю. Когда-нибудь, но не сейчас. А то, что произошло между мной и Софией, вообще нельзя назвать любовью. Тем не менее эта история заняла определенное время в рамках настоящего повествования, поэтому нуждается в изложении, пусть и схематичном.

Мы встретились около фонтана «Орфей» на площади Хёторгет и сначала попили кофе в кафе в башне Кунгстурнет, а потом пошли в «Джон Уолл». Я узнал, что София учится на воспитательницу, живет в отдельной квартире в Транеберге, больше любит кошек, чем собак, и видела все эпизоды сериала «Даллас», кроме одного. После окончания учебы она хотела поработать пару лет до того, как получит дополнительное образование педагога продленного дня.

Когда в нашем разговоре возникла пауза, я пошел к музыкальному автомату и поставил «Everything counts». София оказалась преданной поклонницей «Депеш Мод», а «Somebody» была ее любимой песней. Думаю, это все и решило. Наверняка.

София купила себе микроволновку, и когда мы расстались на станции метро, обменявшись номерами телефонов, то обнялись на прощание. Пока я шел домой, в мыслях сохранялся ее образ, и я напевал «Somebody». Синее шерстяное пальто в сочетании с синей шапочкой. Она была очень милой, по-своему.

Не могу сказать, что влюбился, но, когда пришел домой, почувствовал некоторое облегчение. Как выживший при кораблекрушении, который долго болтался в открытом море и вдруг заметил что-то на горизонте. Может быть, это просто серп луны или мираж, но, по крайней мере, временно понятно направление. Что-то малозначительное, за что можно уцепиться.

Посвятил вечер уборке. Стыдно сказать, но я не убирался ни разу с тех пор, как въехал. Шланг пылесоса усердно затягивал шелестящий мусор, когда я тщательно пылесосил напольное покрытие, и потребовалось несколько часов, чтобы избавиться от пыли, которая накопилась во всех уголках и покрыла книги. Также сменил постельное белье: была вероятность, что кто-то еще как-нибудь останется здесь ночевать.

Только около одиннадцати я смог позаботиться о самом себе. Точно так же тщательно помылся, как следует протерев себя губкой, поменяв при этом воду в тазу. Также постриг ногти. Только начал бриться, когда в дверь постучали.

Я опустил бритвенный станок и посмотрел на себя в зеркало. Лицо было покрыто пеной для бритья и не выражало страха. Некоторым образом, это был подходящий момент, чтобы принять вызов, которого я боялся. С пеной на щеках я мог позволить себе не церемониться с посетителями, поэтому натянул на себя банный халат и открыл дверь. За дверью стояла Эльса. Я ожидал увидеть женщину с ледяными глазами, поэтому пришлось переключить в мозгу рычажки, чтобы придать голосу нужную интонацию. Я сказал:

– Добрый вечер?..

Эльса посмотрела на мое лицо, испачканное пеной для бритья, и спросила:

– Я не вовремя?

– Ну, я тут…

Фонарь во дворе так и не поменяли, поэтому Эльсу освещал только тусклый свет моей настольной лампы. Моим глазам понадобилось несколько секунд, чтобы привыкнуть к такому освещению, а затем из темноты за спиной у Эльсы на лестнице начали появляться человеческие фигуры. Три, четыре, пять или еще больше. Эльса шагнула вперед, чтобы я не смог закрыть дверь.

Это мы с ребятами пришли сейчас.

Я по-прежнему держал в руке бритвенный станок и в этот напряженный момент сжал его еще сильнее, потому что рассматривал его как оружие. Потом я понял, что мой рефлекс относится к опасной бритве, а не к пластиковому станку от фирмы «Бик», поэтому разжал руку до такой степени, что станок выпал. Мы с Эльсой посмотрели на станок, а я лишился возможности всерьез постоять за себя.

– Хочешь с нами? – спросила Эльса.

– Что с вами?

– Делать то, что мы делаем.

– А что вы делаете?

– Трудно объяснить. Ты должен увидеть. Прочувствовать.

Мне снова показалось, что глаза у Эльсы засветились изнутри, и от этого они сияли, когда она на меня смотрела. Группа темных теней за ее спиной наводила на меня страх, и было трудно выдавить из себя ответ. Эльса сделала нетерпеливый жест и сказала:

– Тебе не годится здесь жить. Если ты не вместе с нами.