«Господи, Сэл, что ты еще наговорил этому типу?»

— Нет… не совсем так.

— Сэл — отличный парень. Вы когда-нибудь сожалели об этом? Что не выбрали в мужья именно его?

— Я…

Кошмар. Марин не знала, что лучше ответить. Она не готовилась к такого рода вопросам, особенно с самого начала, однако этот «посредник», видимо, не склонен к обычным светским беседам. Не склонен даже к традиционным приветствиям.

— То есть, безусловно, нет. И Сэл это понимает. У нас дружеские отношения.

— Я просто пытаюсь выяснить, насколько хорошо вы знаете друг друга. — Глаза Джулиана прищурились, и ей вдруг показалось, что он улыбнулся. Или сделал попытку улыбнуться. — Интересно, совпадает ли ваше с Сэлом отношение к этой истории? Ведь очевидно, что мы с вами никогда раньше не встречались, и мне нужно убедиться, что вы именно та, о ком он говорил мне.

— Сэл — мой лучший друг. — Это было простейшее объяснение, причем самое точное. — Мы с ним давно знакомы. Но я могу показать вам свое удостоверение, если нужно подтвердить мое имя.

Черт. Она сморозила глупость. Ей вовсе не хочется показывать ему свое удостоверение личности, ведь тогда он узнает о ней все, включая адрес, а это так или иначе может быть… опасным.

— Не, не надо, — он покачал головой, — обойдемся без формальностей.

— А как вы познакомились с Сэлом?

— Что он сказал вам?

— Сказал, что вы работали на него. Разок-другой.

— Верно, — темные глаза Джулиана блеснули. — Но познакомились мы раньше. Когда-то мы оба прозябали в ИЗМе.

Марин пристально смотрела на него, ожидая пояснений, но он ничего не добавил. И тогда она догадалась. ИЗМ — это исправительное заведение города Монро. То есть тюрьма. Господи Иисусе… В девятнадцать лет, на втором курсе колледжа, Сэла действительно арестовали за продажу марихуаны. Не слишком серьезное преступление, связанное с наркотиками, но это было второе правонарушение, и его отец жутко разозлился. Он отказался внести залог, чтобы Сэла выпустили из тюрьмы, поэтому тому пришлось отсидеть тридцать дней до суда, и после этой отсидки судья отпустил его. Все это случилось до их знакомства, сам Сэл никогда об этом не вспоминал, поэтому Марин часто забывала, что он вообще побывал в тюрьме.

— Выйдя оттуда, мы продолжали поддерживать связь. Он рассказывал о вашем романе. До сих пор вспоминает его. Говорит, что вы его бросили.

— Как интересно… А вот мне он никогда не рассказывал о вас, — не подумав, выпалила Марин, и лицо ее залила краска смущения. Эти слова прозвучали гораздо грубее, чем ей хотелось.

Но это, казалось, ничуть не задело Джулиана.

— Я не из тех парней, о которых рассказывают друзьям, — пожав плечами, ответил он.

— Но обычно он рассказывает мне обо всем, — пробурчала она.

— Неужели? — с легкой улыбкой произнес Джулиан и, не дав ей времени спросить, что он имел в виду, добавил: — Мы не часто видимся. Он звонит мне по мере необходимости. Я специализируюсь на проблемах, решаемых особым образом.

— Какого рода проблемах? — Она затаила дыхание, думая, прояснит ли он свои слова.

— Каких угодно, Марин.

Да, он ничего не прояснил, и между ними повисло неловкое молчание. Вдруг ожил телефон Марин. Сэл прислал сообщение, чтобы узнать, как у нее дела. Она помертвела, когда Джулиан буквально впился взглядом в экран с обнаженным телом Маккензи. Взяла телефон со столика. Никому, кроме нее, не следовало видеть этого на ее телефоне.

— Сэл прислал сообщение. — Она почувствовала, как жар со щек спустился на ее шею. — Хочет узнать, все ли в порядке.

— Давайте, ответьте ему, — предложил Джулиан, откинувшись на спинку сиденья и отхлебнув кофе.

Быстро напечатав ответ, она сунула телефон в сумочку.

— Простите, Марин, — сказал Джулиан, — мне хотелось бы, чтобы ваш телефон остался на столе.

— Правда?

— Пожалуйста, откройте его для меня. — Любезность его тона не отменяла того, что это требование, а не просьба.

Она коснулась пальцем иконки «дом», и телефон открылся. Джулиан взял его и начал просматривать содержимое, аккуратно закрывая все открытые ею приложения. После чего положил телефон обратно на стол, и Маккензи продолжала улыбаться им во всей своей обнаженной неземной красоте, пока экран не погас.

— Мне нужно было убедиться, что нас не записывают.

— Но я не стала бы делать этого.

У нее не было никаких разумных причин записывать их разговор. Что бы ни произошло сегодня ночью, она не хотела даже, чтобы кто-то, кроме Сэла, знал о ее затее, или что она даже думала о ней, или что она размышляла о ней достаточно серьезно для разговора с кем-то, кто мог бы осуществить ее.

— А вот и закуски, — Джулиан оживился.

Официантка Бетс поставила на стол большие тарелки, заполненные обильной и блестящей от масла едой. Марин заметила, что Джулиан заказал почти то же самое, что и она, вплоть до дешевого десерта; правда, вместо тоста из деревенского хлеба он заказал пшеничный.

— Как вы смотрите на то, чтобы мы сначала поели, а потом поговорили? — спросил он, подцепив на вилку кусок яичницы, отчего желток растекся по картофельным оладьям. — Вам не кажется, что разговоры об убийстве гораздо приятней вести на полный желудок?

Глава 12

В какой-то момент Марин сумела притвориться, что явилась на свидание вслепую, что в некотором смысле так и было. В конце концов, их встречу организовал некий общий знакомый.

Вот только все это незаконно.

— Так это она? — Джулиан наконец-то отложил свою вилку. — На вашем телефоне? Та самая особа, с которой изменяет ваш муж?

Он закончил две трети своей порции, а она едва ли одолела половину, и, похоже, оба они насытились. Бетс видела, что они закончили, но не подошла к их столику. Видимо, знала, что нельзя подходить, пока Джулиан не подаст ей сигнал, а он не смотрел в ее сторону. Он смотрел прямо на Марин, и казалось, что его темные глаза видели ее насквозь. Она подумала, что вряд ли смогла бы соврать ему.

Марин начала говорить, и слова полились из нее сплошным стремительным потоком. Словно она наконец-то почувствовала, что может свободно выплеснуть любые, даже самые ужасные мысли, в которых не посмела бы признаться в группе, — возможно, только своему психотерапевту. Может быть, ее откровенности способствовало то, что она впервые видела Джулиана. Или, может, догадывалась, что он не осудит ее.

— Их роман затянулся. Он и сейчас с ней. В каком-то городском отеле. — Краска смущения вновь залила ее лицо, она почувствовала, как загорелись щеки.

— Дайте-ка взглянуть на ту картинку.

Она передала ему телефон, ее