— Из-за названия? Красный?

— Не только. Сложно объяснить. Сама поймешь.

Мимоходом Френд сообщил о том, что ему тридцать лет, он уже был дважды женат и имеет ребенка.

Я пропустила это признание мимо ушей. В двадцать лет гораздо сильнее волнует таинственный Краснокрестецк, чем семейная жизнь, которая представляется далекой и нереальной.

Ровно через неделю после знакомства, в субботу, мы пошли в ЗАГС подавать заявление. И там впервые поссорились, да так сильно, что я чуть не убежала.

Перед входом я всего лишь сообщила, что хочу еще раз съездить на водохранилище под надзором Ерша, Асмодея и Подружки Сталкер. Не нырять, а посидеть на берегу. Надо расставить все точки над i, понять, что такого особенного в этом месте.

— Нет, ты теперь замужняя дама и никуда не поедешь. Да и со сталкерством придется завязать. Не хочу, чтобы моя жена лазила по заброшкам, — тихо, но твердо сказал Илья.

— Что? Так я продаюсь в рабство? Такова цена за свободу от родителей и фотографии Краснокрестецка? Дома меня запрешь с вышиваньем? Я ухожу!

На глазах у регистраторши, поднявшей вверх брови от удивления, нареченный крепко стиснул мне руки и закричал:

— Ты совсем с ума сошла? Куда побежала? Запомни, ты — моя жена. И веди себя подобающе. А то о твоих находках из Татуры мигом узнает ФСБ. Уверяю, это их заинтересует. На вот, заполняй анкеты, а я пойду пошлину платить.

Я послушалась, с ужасом глотая слезы. Не ожидала, что Френд может так разговаривать. Но неожиданно я обнаружила, что у нас с ним одинаковые отчества — Георгиевичи.

Когда Илья вернулся, я спросила:

— Как ты называешь своего отца?

— Герой.

— А я Гошей. Ха-ха!

— Действительно, смешно. Извини, я тебя обидел. Просто испугался, что убежишь. А ты мне очень дорога. Надеюсь, больше ссориться не будем.

А затем Френд рассказал мне, что взял кредит в банке, чтобы мы могли отпраздновать свадьбу. Надо же купить кольца, костюмы, заказать столики в ресторане. Также надо найти хорошего фотографа и разослать приглашения гостям. Сколько новых задач, голова кругом!

Первым делом я решила объявить о своем бракосочетании сталкерам и устроить небольшой банкет. Френд меня поддержал. Он очень любил тусовки и новых знакомых. Я пришла в клуб пораньше и заказала пива с закуской на всех. Подошедшие сталкеры, особенно Ёрш и Асмодей, смотрели со смесью удивления с недоверием. Но сегодня главной скрипкой была я, а не они.

— Дорогие друзья! Мы собрались, чтобы отметить важное событие. Я скоро побываю в Краснокрестецке. Это дело решенное…

Раздались неуверенные аплодисменты. Некоторые сталкеры одобрительно улыбались. Другие переглядывались и шептались.

— Потому что я выхожу замуж за жителя Краснокрестецка. Знакомьтесь, это мой жених Френд!

И ответом мне была тишина. Звенящая тишина в течение нескольких минут. Я сумела их поразить.

Затем Ёрш подошел ближе и четко, отрывисто сказал:

— Иней всегда хотела пирога. Но сталкерский ей, видно, пришелся не по вкусу. И она получит подвенечный пирог. Что ж, давай, поздравляю, только бы он горек не оказался.

Френд побледнел и толкнул Ерша в плечо:

— Ты совсем что ли…

Один лишь Асмодей сохранял хладнокровие. На то он и был Асмодей.

— Спокойно, Френд. Ёрш у нас любит говорить иносказаниями. Думаю, он никого не хотел обидеть. И имел в виду только одно — двойственность Инея. Она родилась в Самхейн и холодна, как вьюжная ночь. Но, как неоязычник, не могу отметить и другое: в Инее — воплощение богини Лады. Самой жизни, плодородия, влюбленности в браке. Всего этого я вам и желаю, дорогие жених и невеста! Будьте счастливы и берегите друг друга!

Асмодей спас положение. Френд уже смотрел вокруг не так настороженно, а Ёрш отошел назад, в толпу сталкеров.

Вдруг кто-то крикнул «горько». Я с величайшим наслаждением поцеловала Френда. Обстановка разрядилась. Сталкеры уже обнимали меня, поздравляли Илью и чокались бокалами с пивом.

Один лишь раз Ёрш попытался со мной поговорить, но я холодно и, как мне тогда казалось, гордо, вымолвила:

— Оставь меня в покое. Я — невеста. И меня ждет Краснокрестецк.

— Прощай, Иней. И будь счастлива. Только надо было давно тебе сказать… Я…

Мне показалось вдруг невероятно важным узнать, что же он хочет сообщить. Но тут подошел Френд и мягко, но настойчиво увлек меня за собой.

Потом нас еще долго поздравляли и чествовали, но мне хотелось лишь плакать, уткнувшись лицом в колени Эли.

А утром мы с Френдом пошли выбирать костюмы для бракосочетания. Оно выпадало на август, и я купила длинное платье на корсете, обнажавшее плечи, в котором моя талия была не больше пятидесяти пяти сантиметров. Зато фата — очень скромная. Длина придавала мне роста, хотя я и так выше среднего.

Илья приобрел серый костюм, в котором выглядел настолько неотразимо, что я почти влюбилась в своего жениха.

Оставшиеся дни мы посвятили остальным предсвадебным хлопотам. Но существовала некая проблема: наши родители. Познакомиться с отцом и матерью Френда я физически не могла: они часто болели и крайне редко выезжали из Зоны. А своим… Честно, своих я даже не хотела приглашать на свадьбу. Думала: соберу вещи и махну ручкой Гоше и Кеше. У меня столько друзей, лучше уж их пригласить, чем родителей, которые никогда особо не интересовались моей судьбой.

Но в конце концов, поддавшись уговорам Ильи и Эли, вызвавшейся быть свидетельницей, я все-таки решилась за три дня до свадьбы им сообщить. Отреагировали они по-разному. Кеша — с гордостью и откровенной радостью. И неудивительно: от нее съезжала взрослая дочь. Теперь можно разгуляться, да и мужчину привести. Гоша — истерично плача, ругаясь и смеясь.

Я даже расстроилась из-за такой реакции. Если бы они запретила мне брак, то я бы восприняла это как признак неравнодушия и любви.

Весь июль прошел в слезах и радостных приготовлениях. Мы ссорились каждые пять минут и почти сразу мирились. Иногда я удивлялась сама себе: как можно выходить замуж за едва знакомого мужчину старше на десять лет? Но в редкие минуты я чувствовала внутри бесшабашную удаль и веселость, думая, что это самое забавное приключение в моей жизни.

В день свадьбы я все-таки заплакала. Жаль было расставаться с друзьями, сталкерами и даже родителями. Моими удалыми и бесшабашными Кешей и Гошей. А еще преследовало странное чувство, что увижу нечто. То, к чему не была готова.

О Ерше я больше не думала. Он остался в прошлом. Где-то там, в заброшенном заводе. Там, где можно познать поэзию одиночества. А я утратила и свободу, и возможность выбора.

Но, наверное, Краснокрестецк того стоил.

Венчаться в церкви мы не стали.