Вот как. Ямысленно ухмыльнулся. Хитрый старикан— вроде быинепослал прямым текстом, авсё-таки сразу обозначил, что ядля него фактически никто— так, напоминание охорошем друге истарых добрых временах. Интуиция подсказывала, что здесь мне ловить нечего. Князь Прусский неотказывается отзнакомства сомной, вон даже секретарю велел пропускать Ломоносова вне очереди, носперва мне нужно доказать ему, что ядействительно чего-то стою. Просто так спасателем работать князь Прусский явно ненанимался исвязь сомной поддерживать будет только для взаимовыгодного сотрудничества. Содной стороны, это печально— денег взаймы недаст. Носдругой— вдалеке замаячили интересные перспективы.

—Если позволите, япропущу все обязательные раскланивания поэтикету,— было быстранно, если быясразу жесдулся: поздоровался, справился, как поживает мой названный дядюшка, ираспрощался. Так что ярешил идти доконца. Наглость иногда лучше трусости. Князь Прусский натом конце провода одобрительно хмыкнул, ияпродолжил:— Дело втом, что из-за отсутствия кредитной истории банки отказываются выдавать мне кредит. Поэтому явам ипозвонил. Чтобы предложить выгодную сделку.

—Невобиду тебе, нокакую выгоду ямогу получить смальчишки, укоторого молоко нагубах необсохло?

—Денежную. Вы, конечно, очень богаты, нокопейка рубль бережёт, верно? Десять тысяч рублей никогда непомешают,— парировал я.Ерунда, если честно. Винтернете япрочитал краткое описание всех заводов-пароходов, принадлежащих князю, идесять тысяч для него— пшик. Ярассчитывал нато, что Прусский решит поддержать родную кровь, ноневыгорело.— Дайте мне вкредит пятьдесят тысяч рублей, ачерез пять дней яверну вам шестьдесят тысяч.

—Судя послухам, после комы тысильно изменился. Иэто хорошо,— протянул князь Прусский.— Потому что тот Марк Ломоносов, которого язнал, был маменькиным сыночком ирохлей сдушонкой как уоблезлой запуганной курицы. Господа Раковы пригласили меня наприём… Как там было? Ахда, вчесть твоего скорейшего выздоровления. Новсе понимали, этот спектакль устроили, чтобы поглумиться над умирающим Родом Ломоносовых. Дауж, политика опекунов вРоссийской Империи оставляет желать лучшего.

—Спектакль неудался,— иронично протянул я.

—Действительно,— негромко рассмеялся князь.— Ломоносов, который должен был спать вечным сном, вдруг проснулся. Ияувидел то, что неожидал увидеть… Яувидел перед собой многообещающего молодого человека. Тогда явпервые затри года подумал: «УЛомоносовых есть шанс». Так что ябуду болеть затебя,— онпомолчал.— Нотыпонимаешь, почему янезайму тебе денег?

—Вкачестве залога ямогу предложить родовое поместье, гостиницу вСочи, немного леса вСибири имедный рудник,— пока яперечислял, позади что-то зашуршало. Яобернулся ивгляделся втемноту. Никого. Наверное, показалось.— Всё имущество Рода. Мне кажется, это отличное доказательство моих серьёзных намерений.

—Видишь ли, тыещё недостиг нижней ступени второго ранга, аэто значит, что родовое имущество позакону тебе непринадлежит. Конечно, через суд ясмог быдоказать, что…— князь тяжело вздохнул.— Нозачем это мне? Уверен, желающих получить тот жерудник будет много ивсуд обращусь нетолько я.Ктому же… Ябыдал кредит тому Ломоносову, которого увидел наприёме уРаковых. Ногде гарантия, что сомной разговаривает именно он, анепривычный мне Ломоносов, который ислова немог сказать без отцовского разрешения? Яслишком стар для больших разочарований иступаю вперёд осторожно. Аты, Марк, метафорически выражаясь,— топкое изыбкое болото.

—Аесли япревращусь вземную твердь?

—Вот тогда ипоговорим. Мой телефон тызнаешь, вследующий раз просто сразу назови имя, итвой звонок переведут комне. Желаю тебе удачи, Марк.

—Благодарю.

Яотключился, положил телефон вкарман инаправился вобщежитие. Вгостиной, надиване икреслах, устроился весь факультет чернокнижников ичто-то увлечённо обсуждал. Телевизор был включён. Когда язашёл, все наменя оглянулись инастороженно замолкли. Неужели новости про Краснодарскую Арену так всех впечатлили? Ответ яполучил сразу же— заиграла задорная мелодия, поэкрану пробежала синяя полоса снадписью «Чистая правда вкороткие сроки!», ипоявилась миловидная ведущая, которая заговорила великолепно поставленным голосом:

—Бой Пятьдесят Седьмого номера Краснодарской Арены иМарка Ломоносова встревожил многих. Мыполучили более пятидесяти звонков отвзволнованных людей. Все они интересуются: действительно листоль светлый человек, который зарекомендовал себя как честный, любящий ипреданный отец многодетного семейства, сразится свесьма неоднозначной иодиозной личностью?— справа отведущей возникла фотография здоровенного мужика сбандитской рожей, вокруг которого столпилось семеро детишек разных возрастов.— Пятьдесят Седьмой давно стал любимчиком Краснодарской Арены. Многие его поддерживают нетолько из-за силы ивысокого коэффициента побед, ноипотому что онвызывает искреннюю человеческую симпатию. Что жекасается Марка Ломоносова…— задорная мелодия сменилась тревожно музыкой.— Мысобрали все факты, которые смогли. Многие изних ничем неподтверждены, но…— ведущая пристально посмотрела вкамеру.— Вкаждой шутке лишь доля шутки. Думаю, это можно сказать иослухах.

Ядосмотрел передачу доконца, сдерживая желание выругаться. Если верить ведущей, тоя— сущее чудовище, которое собирается жестоко растерзать прекрасного изаботливого отца семерых детей. Иплевать, что этот отец— накачанный опытный боец втри раза больше меня. Весело.

—Атыправда подставил Раковых?

—Ага, ичасовню тоже я,— улыбнувшись, япотопал всвою комнату. Сденьгами оставался единственный вариант: сбыть начёрном рынке драгоценности, которые Крабогном собрал вособняке, оккупированном Раковыми. Официально заложить вломбард яихнемог: узнал уКоновалова, что всё это добро числится украденным. Спасибо моей паранойе, что ссамого начала ярешил нерисковать ипопридержал драгоценности. Внезапно мой телефон зазвонил. Яподнял трубку иустало протянул:— Алло?

—Здравствуйте, Марк,— произнёс вежливый голос.— Мысвами недавно виделись, яуправляющий Краснодарской Арены, Аркадий Парлин. Прошу прощения, что потревожил вас вовнеурочное время, новозникли новые обстоятельства… Высмотрели новости?

—Да,— сухо процедил я.

—Отлично, отлично… Значит, выпоймёте, чем продиктовано моё решение. Ябыхотел изменить условия боя исделать его полноценно… гладиаторским. Тоесть спрямой угрозой смерти. Понимаете ли, это означает, что вконце боя управляющий Арены должен решить, будет жить проигравший или умрёт. Явас уверяю, что покажу большой палец вверх, никто неумрёт…— Парлин поперхнулся, откашлялся ипродолжил:— Просто ваша репутация… Простите меня зачестность, ноиз-за вашей репутации высок шанс, что зрители устроят бойкот, поэтому мне нужен дополнительный элемент интереса.

Отего слов несло насыщенным запахом навоза— прямо как отнавозных куч, которые возвёл Крабогном вСеверных Гребешках.

—Аесли несоглашусь?— уточнил я.

—Мне придётся отменить бой,— сфальшивым сожалением проговорил Парлин.— Поймите меня, это слишком большие риски…

—Хорошо,— япрервал его блеяние.— Завтра утром наведаюсь квам, чтобы переподписать договор.