—Аэто плохо?

—Ломоносов, мальчик мой,— снисходительно протянул Карпов.— Конечно, это хорошо. Для моего Рода, бизнеса, репутации… Уменя такое ощущение, что явпервые поставил направильную лошадь, норадости отэтого вообще нет! Люба— так звать жену— настаивает, чтобы янекутил, несорил деньгами иходил навсе эти важные приёмы, нокакое вэтом удовольствие? Разве это счастье— бросить все свои любимые занятия?

—Сложная ситуация,— посочувствовал я.

—Инеговори,— вздохнул Карпов.— Эх, любовь-любовь…

—НовКраснодар вас выпустили, значит, невсё так плохо?

—Ясбежал,— понизив голос, признался князь.— Сказал жене, что уменя важные переговоры обэкспорте зерна, ислинял. Она заподозрит неладное только завтра, акарточки, скорее всего, заблокирует ближе квечеру. Так что сутки загула мне обеспечены! Мытут отдыхали неподалёку, впятизвёздочной гостинице, вСочи. Знакомых уменя здесь нет, уждумал, придётся развлекаться водиночестве… Нопотом меня осенило! ЯжЛомоносова отправил вАкадемию, вКраснодар! Приехал сюда, значит, аменя охрана непускает итебя незовёт. Мол, неположено! Внеурочное время! Ух, яих!

—Вызнакомы сВладимиром иВиктором Викторовичем?— поинтересовался я.

—Ещё бы,— хмыкнул Карпов.— Ябыл директором Академии, когда они учились.

—Апочему ушли?

—Скучно,— отрезал Карпов.— Никакого веселья, сплошная бюрократия. Апосле одной вечеринки мне пришлось написать сорок восемь объяснительных. Представляешь? Сорок восемь! Так что япроработал вАкадемии чуть больше двух лет иушёл, даито— потому что Император обэтом попросил, ужему-то янемог отказать. Витя, наивная душа, видимо, решил отыграться заотработки,— поймав мой вопросительный взгляд, князь пояснил:— Бедовым мальчишкой онбыл, постоянно влипал внеприятности. Один раз вообще поспорил, что сварит сложное боевое зелье ивзорвал всё правое крыло Академии. Восстанавливали потом полгода! Акогда его девушка бросила, онкровать изокна выбросил, чуть нашего завхоза неприбил.

—Как его ещё неотчислили,— развеселился я.Было забавно послушать оподвигах преподавателей. Это сейчас они такие строгие исерьёзные, акогда-то были такими жеоболтусами, как ипервокурсники.

—Талантливый. Потому инеотчислили,— суважением произнёс Карпов.— Пару лет именя догонит посиле. Очень талантливый,— онвстряхнулся истрого посмотрел наменя:— Ямогу тебе доверять?

—Да,— якивнул.

—Перед тем как отправимся вказино, нужно заехать кодному дельцу. Ну, дельцу,— Карпов снамёком пошевелил бровями.— Главарь местного преступного мира, через него можно сбыть кое-что дорогое иполучить расчёт наличкой, даже крупные суммы. Ох, дочего ядошёл! Если быязнал раньше, что порядочные женщины— такая непосильная ноша!— онсокрушённо покачал головой идобавил:— Вказино яобычно оставляю большие деньги, управляющий моментально увидит огромные списания идоложит жене. Сговорились ироды… Так что пришло время продать несколько ненужных побрякушек.

—Остановите!— яхлопнул поводительскому сиденью, имашина резко затормозила. Карпов удивлённо наменя взглянул, ияизвинился:— Простите, номне вот прям сейчас очень нужно вернуться вАкадемию,— явыдержал театральную паузу ипроизнёс:— Ну, чтобы непоявляться вказино спустыми руками.

Мыбыстро смотались вАкадемию, яотобрал иззаветного чемодана ссокровищами небольшой пакетик драгоценностей— золотые серёжки, бриллиантовые колье, диадемы, платиновые браслеты— ипоспешно спустился обратно, вмашину. Вопрос скредитованием можно считать закрытым— продам побрякушки исделаю ставку. Правда, передо мной встала другая проблема— что делать сналоговой? Если впервый раз ясделал относительно небольшую ставку наМосковской Арене имог соврать, что взял деньги изличных сбережений, тосейчас… Гм, сейчас ясобирался поставить пятьдесят тысяч— аведь налоговой несоставит труда проверить, что предыдущий выигрыш яуже потратил наособняк. Сотмыванием денег возиться нехотелось.

—Князь, простите занаглость,— позвал яего, когда мывышли из«Волги» внеприметном переулке позади ночного клуба. Отмусорных баков несло затхлостью игнилью.— Могу лиясказать, что занял увас пятьдесят тысяч рублей, чтобы сделать ставку?

—Конечно, Ломоносов, тыжмне жизнь спас,— добродушно отмахнулся Карпов ипосмотрел нанаручные часы.— Пойдём, пойдём, нам туда, заугол. Нужно поспешить, Гаврош долго трезвым неходит, акогда напивается, никого необслуживает, даже меня кчёрту посылает. Скоро полночь, значит— вот-вот кбутылке приложится.

Впереулке была слышна громкая музыка, которая играла внутри клуба. Пританцовывая под бодрую мелодию, Карпов привёл меня квысокой железной двери, рядом снею, настене, блестел звонок. Князь нажал нанего инеотпускал минуты три, пока дверь сгрохотом нераспахнулась иперед нами непоказался здоровенный амбал статуированной рожей.

—Чего растрезвонились⁈— рявкнул он.

—МыкГаврошу,— высокомерно процедил Карпов, водно мгновение превратившись ввысокомерного говнюка, иуказал наменя:— Парень сомной.

Амбал прищурился:

—Карп, ты, что ли? Проходи!— онотошёл всторону.

—Карп?— сиронией прошептал я.

—Приходится соответствовать окружению,— задорно усмехнулся князь.

Миновав длинный тёмный коридор, мывошли втесное помещение, половину которого занимала высокая застеклённая стойка— стекло было чёрным, тонированным, абсолютно непрозрачным. Единственное квадратное окошко было неплотно прикрыто. Карпов совсей силы долбанул несколько раз постеклу, ивтужесекунду изокошка показался огромный орлиный нос, ауже потом— остальное лицо Гавроша, пожилого мужика сморщинистыми, как курага, щеками.

—Карп? Чего тебе?— недружелюбно пробурчал Гаврош.— Яжеговорил, больше стобой непью. После того раза досих пор ненашёл, куда машину подевал.

—Тостарое ржавое ведро?— расхохотался Карпов.— Хватит жмотиться, тысебе триста таких машин можешь купить!

—Сам тыведро,— проворчал Гаврош.— А«Жигули» напоминали мне одорогих временах. Тех, когда ястобой ещё небыл знаком. Так чего пришёл-то?

—Вот зачем,— Карпов достал изкармана небольшой мешочек ишвырнул его вокошко.— Мой друг тоже кое-что принёс.

—Да?— Гаврош перевёл взгляд наменя, ияпротянул ему пакет сдрагоценностями. Онхмыкнул, взвесил наладони сначала мешочек, потом— мой пакет, исказал:— Богатый улов.

Ему потребовалось сорок минут, чтобы оценить товар. Ещё минут двадцать Гаврош потратил, чтобы всё перепроверить. Витоге онвысунул вокошко свой огромный нос изаключил:

—Карп, утебя напятнадцать тысяч, атвоего друга— нашестьдесят восемь. Устраивает?

—Устраивает.

Мызабрали деньги ихотели покинуть подпольный ломбард, когда впомещение буквально ворвалась заплаканная девушка. Она достала платочек, вытерла слёзы, высморкалась иподбежала кокошку. Гаврош спохотливой жадностью оглядел еёотмакушки допяток испросил:

—Чем могу служить?

—Я… Яхочу продать семейную реликвию,— всхлипнула девушка истрепетом вытащила из-за пазухи круглую золотую бляху диаметром сантиметров двадцать. Наней было что-то выгравировано, однако слов янесмог рассмотреть.— Это принадлежало моему прадеду, графу Ладыгину. Орден Золотого Руна, зазаслуги вовремя Первой мировой войны. Он… Онстоит очень дорого.