– С ваших слов выходит, что раньше город был другим?

– Обычный городок на краю моря. Не конец света и уж точно не ночлежка для мертвецов. Никаких оживших чудовищ из сказок или страшилок. Но потом кто-то решил построить здесь Омертвевший дом и дорогу к нему. Никто не знает, почему выбрали именно наш городок. Приглянулся чем-то… Ну и вот, появился дом, к нему проложили дорогу и по ней в туманные сезоны потянулись мертвецы. Теперь это иное место, иной мир, иные правила жизни. Обычные люди, не захотевшие оставаться, давно сбежали. Остались те, кто верил в сказки или был слишком любопытным, чтобы просто так уезжать.

– А ваши родители верили или были любопытны? – Тошик не хотел спрашивать, но вопрос вырвался сами собой.

– Им было по двадцать пять лет, они только поженились. Приехали в город по направлению. Папу отправили работать в больницу. Ирония судьбы: он должен был лечить живых людей, которых через полгода после его приезда здесь не осталось. Родители хотели уехать, но потом подумали, что здесь им будет интересно. Тем более, подвернулась гостиница, которой некому было управлять. А мама всегда хотела чем-то таким заниматься. Так и занималась много лет, до самой смерти.

– То есть вы тоже умираете?

– Рождаемся, растём, умираем. Но ощущения другие. Не как в вашей жизни. У нас нет страха смерти, нет ощущения прожитых лет. Мы просто существуем, как мухи. Да и время течёт иначе. – Ада остановилась у зелёного забора, краска на котором большей частью облупилась, обнажая ржавчину. За забором поднималась крыша в красной черепице, но больше ничего видно не было. – Это Пашин дом. Он в нём пережидает дожди. Но в основном живёт на пляже, ждёт, когда загорится свет в окнах Омертвевшего дома. Знаете, чем занимается Пашка? Он перевозит на тот свет людей, которые не хотят проходить через Омертвевший дом.

– Как Харон?

– Только помельче, – тихонько рассмеялась Ада. – Думает, что делает серьёзную и важную вещь, но на самом деле всем давно известно про его делишки. Ничего противозаконного. Чистое развлечение и иллюзия для тех, кто искренне боится Омертвевшего дома. Зато не скучно.

– Мы можем к нему зайти? – спросила Вика.

– Не сегодня. Двери домов закрыты для обычных смертных.

Втроём они свернули на очередную безликую улицу, тропинки которой заросли кустами крапивы и амброзии, заборы покосились, электрические столбы стояли без проводов. Солнце оказалось за спинами. Три тени слились воедино, вытянулись, поползли по мелкой гальке, которой была устлана тропинка. Вика увидела несколько цветков с белыми бутонами, подбежала к ним. Свернули снова, Тошик узнал место – кафе «Самобранка».

Изнутри сквозь стеклянные витрины лился свет. Столики были заняты все. За столиками сидели странного вида люди. Сначала Тошик не понял, что в них странного – разве что на уровне подсознания не клеилась картинка, – а потом выхватил взглядом лицо одного из сидевших и всё встало на свои места.

Люди эти были похожи на мертвецов из фильмов. У одного отсутствовали глаза – вместо них на бледной коже краснели рваные короткие рубцы. Другой светил зубами, улыбался ртом без губ и щёк; улыбка выходила мерзкая. Третий, сидящий спиной, обнажил глубокую рану между лопаток, с ошмётками одежды, свисающими кусочками плоти.

Тошик поспешно развернул Вику лицом в другую сторону, перевёл взгляд на Аду.

– Мы как раз вовремя, – сказала Ада, поглядывая на окна кафе. – Аншлаг.

– Что там? Я не успела посмотреть! – Вика хотела повернуться, но Тошик не позволил. Его пальцы крепко впились в её плечи.

– Зачем мы сюда пришли?

– Хочу показать вам, чтобы не осталось сомнений, – сказала Ада. – Это и есть жители нашего города. Те, кто остался здесь. Им нет дороги на ту сторону. Они умирают, но не уходят. Где-то там сидят мои родители тоже. Каждую ночь они приходят в кафе и смотрят телевизор. Или делают вид, что смотрят. Нельзя понять, что у них на уме, узнают ли они кого-нибудь, вспоминают, радуются или злятся. Они как манекены, только из гниющей плоти. Светлана Ионовна кормит их, обтирает, переодевает. Заботится.

– И что с ними происходит потом? По утрам?

– Расходятся по своим домам. И сидят там, за запертыми дверьми и занавешенными окнами. Спят.

– Ну, я же уже поняла, о чём речь! – вновь проворчала Вика, переминаясь с ноги на ногу. – Дайте же посмотреть!

– Пойдём отсюда, – велел Тошик и повёл Вику к повороту, за заборы.

Ада оставила их и пошла в кафе. Тошик видел сквозь окно, как она проходит между столиков, задевая ненароком чьи-то руки и обувь. Мертвецы не реагировали. Ада остановилась у одного из столиков. За ним сидели мужчина и женщина, старые на вид, с редкими седыми волосами, торчащими в разные стороны из голых блестящих черепов.

Потом Тошик зашёл за поворот. Он не хотел смотреть, что будет дальше. Боялся мертвецов.

Темнело стремительно. Подступала прохлада, тонкая рубашка уже не спасала от внезапно неприятного ветра. Вика развернулась, ткнула кулачком Тошику в бок.

– Не смей больше так делать! – заявила она. – Я уже взрослая! Я, может быть, тоже хотела увидеть!

Её крики звонко разносились по улице, поддерживаемые густеющим туманом. Сумерки размазались темнотой. На небе кто-то невидимый щедро, горстями, рассыпал звёзды.

Тошик не знал, что ответить Вике. Он устал от информации, которая свалилась на него за прошедший день. Устал объяснять сестре, что ей всего шесть, а значит, она почти ничего не поймёт.

– Почему ты думаешь, что я маленькая? – крикнула Вика в последний раз, потом выдохлась и замолчала. Через несколько секунд спросила тихо: – Эта сказка про мертвецов… и мы в городе, где полно мёртвых, да? Значит ли это, что мама тоже окажется мёртвой и останется здесь навсегда?

– В сказках разное может быть.

– Ага, только там нормально ничего не объясняется. Как выжила бабушка Красной Шапочки? Состарилась ли Спящая красавица? Почему Колобка съела именно Лиса, а не кто-то другой? Что мы будем делать, если наша сказка закончится плохо?

– Будем импровизировать.

Ему показалось, что где-то заиграла знакомая мелодия. Что-то из старого американского рока, «Лэд Зеппелин» или «Пинк Флойд». Тошик не разбирался. Но зато разбирался папа, и именно эту мелодию он поставил на звонок своего телефона.

Звук нарастал, гитарные рифы подняли тревогу, Тошик завертелся на месте, вглядываясь в темноту, различил квадратик света неподалёку, бросился к нему.

Папин телефон, который до этого валялся выключенный в бардачке в автомобиле, сейчас лежал в траве и вибрировал. Его экран был усеян мелкими царапинами, будто кто-то пытался разодрать стекло когтями.

Откуда он здесь взялся?

Неизвестный номер. Тишик поднял телефон и смотрел на него, ощущая, как вибрация распространяется от руки по всему телу, доходит до затылка и оседает там частой панической пульсацией.