привязан к столбу, жестоко пытан, и не дрогнул, а сегодня он был уже все-таки не тот — не в силах был скрыть волнения. Не за себя он беспокоился, а за тех, кто верил в него, кто нуждался в его защите, заботе и опыте, — к ним, слабым, протянуты сейчас лапы зверя!

— Моему мудрому вождю не стоит волноваться! — уверенно воскликнул Цветок Кактуса.

Невидимый Добрый Дух прерий уже успел дать понять молодому сыну и наследнику вождя, в чем сила и в чем бессилие усатого Ферсона. Новый помощник шерифа имел в своем распоряжении те вертикали и горизонтали, с которых невозможно было немедля угрожать индейцам!

— Хоуг! — отважный всадник издал боевой клич и бросил коня вперед. Скакун только того и ждал — он не испытывал приязни к людям в черном. Конь стремительно ворвался в квадрат «g6» и так ударил копытами стоявшего там полицейского, что тот вылетел за пределы поляны:

5. Kf4:g6+.

Могильный крест снова замаячил перед мысленным взором шерифа Кристофера Крайтона. По его лицу побежали струйки пота. Рука машинально потянулась к кольту, а в мозгу пронеслось: «Не будь идиотом! С таким оружием теперь можно испугать разве что зайца!» Ему ничего не оставалось, кроме попытки бежать:

5. …Крh8—h7.

Дальше все происходило так, как подсказал Добрый Дух прерий: упорный всадник носился по квадратам «f8» и «h6», а шериф, как заяц, бегал от него с квадрата «h8» на «h7» и обратно. Новоиспеченный помощник шерифа Ферсон словами и жестами умолял своего начальника: разрешите перейти на другую позицию и напасть на Кроцеолу! Шериф не разрешал. Ради того чтобы изловить старого индейца, можно ли подвергать смертельной опасности его, знающего и перспективного чиновника, потомка Ричарда Львиное Сердце? Не разрешал и продолжал бегать, спасая свою жизнь и будущую карьеру.

Лишь полицейский на «h6» невозмутимо грелся под лучами теплого солнца — на него никто не покушался.

— Хи-хи-хи, — словно передразнивая незадачливого шерифа, посмеивался Добрый Дух прерий. Между очередным прыжком коня и перебежкой шерифа послышался сильный хлопок: со зла лопнул Злой Дух прерий, но никто этого не увидел, поскольку дух был бесплотен.

— Мистер Кроцеола, — смиренно обратился мистер Крайтон к старому вождю. — Если я дам вам слово, что покину вашу поляну вместе со своими людьми, вы позволите… гм… прекратить этот странный англо-индейский танец?

Чем окончательно завершились переговоры, о том история умалчивает. Одно и так понятно: благодаря упорству Цветка Кактуса и его белого коня полицейские-чернорубашечники ничего не смогли поделать в резервации. Белые перья головного убора индейского вождя Кроцеолы гордо реяли над прерией, а черный шериф, унося ноги, процедил сквозь зубы с бессильной злобой:

— Никогда не подумал бы, что растение с таким красивым цветком может быть таким колючим… Неужели плакало мое повышение?..

— Так и надо этому Кристоферу Крайтону, — сказал я.

Все остальные пионеры нашего дома подтвердили, что так ему и надо, раз он полез туда, куда не следует лезть. Впрочем, не все подтвердили — Валерий Калинков ни слова не сказал, сосредоточенный на чем-то своем. Мы пристали к нему: дескать, поделись тем, что тебя заботит.

— Имена меня занимают, — ответил Валерий. — Год назад я читал книжку про индейца Оцеолу. А того, о котором рассказал дедушка Васил, зовут Кроцеолой. Слыхал я и о фараоне Тутанхамоне, и о сыне Одиссея Телемахе. А тут нам говорят о гладиаторах Круканхамоне и Крелемахе.

Мы вопросительно посмотрели на дедушку Васила.

— Это свидетельствует о том, что речь идет все-таки не о тех, — промолвил он, закуривая. — Можно предполагать, что наши герои лишь названы в честь тех, знаменитых… Вы заметили, что имена наших главных героев начинается с «кр»? Так ведь начинается и название главной шахматной фигуры — короля.

— И правда! — обрадовался Гошо Пейчев. — Не потому ли и шерифа зовут Крайтоном, его первого помощника — Ферсоном, а упорного индейского всадника — Цветком Крактуса…

— Кактуса, — поправил дедушка Васил и начал следующую историю.

Самоубийство во Флоренции

Итальянский герцог Кралини был еще ребенком, когда придворный художник изобразил его на парадном портрете с короной на светловолосой голове. Украшение, конечно, было маленьким — ведь и голова Кралини была мала. Прошли годы, голова выросла, сохранился цвет волос, только вьющиеся кудри стали длинными, до плеч. Однако подходящую по размеру корону на ту — теперь большую — голову не возложили. Италия уже имела, короля, и этому герцогу, несмотря на его высокое происхождение, оставалось лишь мечтать о настоящей короне.

В двадцать лет Кралини влюбился в самую красивую из юных флорентинок. Она была так прекрасна, что он, не принимая во внимание ее низкого происхождения, решил сочетаться с нею браком. Но красавица простолюдинка была расчетлива и остановила свой выбор на другом молодом герцоге. Его звали Кралето. Он тоже был голубых кровей, но богаче и собой виднее: смуглолицый, черноволосый, одетый в черные шелка, обутый в черные башмаки. Тем не менее он в своих темных нарядах возбуждал у девушек светлые чувства. Свадьба должна была состояться после праздника. Пока шла подготовка к свадьбе, одна половина жителей Флоренции радовалась за Кралето, другая сочувствовала Кралини.

— Ах! Ах-ах! — причитал, горюя, светловолосый герцог.

Он обливался слезами и тем докучал своему дяде, достопочтенному кардиналу Ферзарио, у которого гостил. Тот дядя был уже в весьма преклонном возрасте, но не имел представления о великой силе любви. Он сердился на племянника и предостерегал его от дьявольских соблазнов. Даже помолился богу, прося просветить ум племянника. Однако на тысяча восьмом «ах» нервы старика не выдержали.

— Милый мой Кралини, владетельный герцог, хватит проливать бессмысленные и бесполезные слезы, — сказал кардинал племяннику. — Не лучше ли нам с тобой побывать на карнавале, в верхней части города. Может быть, там, среди простого народа, песни паяцев и чистый воздух рассеют твою печаль?

— Хорошо, — смирился Кралини.

Они взяли с собой для охраны невысокого, но крепкого солдата, одетого в светлое,