– Боишься, что увидят? – Ворон медленно тронул «девятку» с места. – У тебя на работе строгие нравы! И дресс-код строгий!

– Не без этого. А у тебя что, новая машина?

– Это служебная. Я куплю что-нибудь получше – чтобы не стыдно было тебя возить!

– А сейчас стыдно?

– Немного. Тачка престижная, но такой королевы недостойна.

Марина рассмеялась.

– Костя, уж не влюбился ли ты?!

– Может быть.

– Ничего себе! Удивил! И что теперь?

– Не знаю… Хотя нет, знаю! Поедем в «Кристалл», поужинаем, а потом ко мне в гости.

– В ту ужасную коммуналку, где убили человека?! – ужаснулась Марина.

– Нет, конечно. Я снял очень пристойное жилье. А что ты подумала, когда услышала, что меня убили?

– Я этого не слышала. Включила новости, когда сообщали, что произошла ошибка, и убит твой сосед… А убийца тоже ошибся? Как в кино: хотели одного, а убили другого?

– Не знаю, – пожал плечами Ворон.

– Но тебя есть за что убивать?

– Вроде нет, – не очень убедительно ответил Ворон.

Марина покачала головой.

– У Сименона есть рассказ «Бедняков не убивают». В нем застрелен через окно неприметный, рядовой житель городка, а полицейский ищет – в чем его необычность. Потому что просто так человека не убивают – должен быть мотив…

– Ну, и что оказалось?

– Что он богач, который скрывал свое состояние…

– У меня нет богатства. Пока…

Они приехали к интуристовской гостинице «Аксинья», на втором этаже которой располагался самый крутой в Тиходонске ресторан. Попасть туда было нелегко, даже с предварительным заказом: братва могла бесцеремонно занять забронированный столик, и незадачливый посетитель, несолоно хлебавши, отправлялся восвояси. Но монументальный, неприступного вида швейцар Ворона пропустил без всяких вопросов. В зале оказалось много знакомых – и из центровых, и из нахичеванских, и из северных. Они приветствовали Ворона, подходили с рюмкой выпить за то, что убили не его, и даже прислали бутылку водки и бутылку шампанского.

– Тебя тут все знают, – отметила Марина, и в голосе, мягко говоря, не было восторга.

– Да, это спортсмены…

– И тренируются они в ресторанах…

Ворон как раз делал заказ и, изобразив, что полностью занят этим процессом, не ответил.

– Да и лица у них не спортивные, – сказала Марина, дождавшись, пока официант отойдет. Она была очень настойчивой, наблюдательной и внимательной к мелочам. Против обыкновения Ворона это не раздражало, хотя любая другая девушка была бы вмиг поставлена на место или вообще отправлена на все четыре стороны.

– Лица такие, как получились, – терпеливо объяснил он. – Мое лицо тебе тоже вначале не очень понравилось.

Девушка засмеялась.

– Неправда. Понравилось сразу. Но насторожило.

– А теперь?

– Теперь я привыкла. Тем более что по поведению ты не похож на…

– На кого?

– На этих спортсменов.

Официант принес закуски: осетровый балык, крабовые салаты, севрюжью икру, масло и вареную картошечку. Марина выпила немного шампанского, Ворон опрокинул несколько рюмок водки.

– Ты не боишься пить за рулем? – спросила Марина.

– А кого бояться? Ментов с улиц убрали…

– Да, теперь они в пригородных рощах патрулируют. «Кустовиков» ищут.

– Это еще кто такие?

Марина скривилась в презрительной гримаске.

– Какие-то уроды. Выслеживают парочки, которые выезжают на природу позаниматься… Ну, ты знаешь чем… Грабят, женщин насилуют, мужчин избивают… Двоих убили, три машины сожгли…

– Я и их не боюсь, – сказал Ворон, поднимая рюмку. – Но давай выпьем за то, чтобы такие твари на нашем пути не попадались!

– А у нас будет долгий путь? – лукаво спросила Марина.

– Я надеюсь.

– Тогда давай выпьем!

Зал постепенно заволакивало табачным дымом, оркестр играл все громче, дурнушки превращались в красавиц, их кавалеры – в былинных героев. На танцполе пары все теснее прижимались друг к другу, мужские ладони сползали со спины и талии на ягодицы, но добропорядочные дамы не обращали внимания на такие мелочи. Братва вела себя все развязней, раскручивающееся колесо веселья должно было закончиться дракой, возможно, со стрельбой. Надо было уходить. Они уже съели деликатесные закуски и цыплят-табака, выпили кофе, и Ворон расплатился. Мелькнула мысль, что если бы пацаны его бригады увидели счет, то не одобрили бы такое транжирство. Но даже некстати возникшая неприятная мысль не помешала ему дать официанту солидные чаевые.

Вообще-то четкий пацан ни за что платить не должен, но если он с приличной девушкой, из этого правила делается исключение. А если он со своей невестой?! Ворон потряс головой. Ну, не столько же он выпил, чтобы собраться жениться? Или дело не в выпивке? Хотя набрался он изрядно. То ли выпитая бутылка водки оказалась особо крепкой, то ли сказались усталость и нервное напряжение дня, но когда Ворон встал, его качнуло в сторону, пришлось ухватиться за стул.

– Все, Костя, ты оставляешь машину здесь, – тоном, не допускающим возражений, сказала Марина. – Поедем на такси!

Она выпила бутылку шампанского и была прилично подшофе но, как ни странно, сохранила здравость мышления.

– Да не бойся! Улицы пустые, а от ментов откупимся…

– А от фонарного столба на скорости ты тоже откупишься? Нет! Или едем к тебе на такси, или я на такси еду домой!

И вновь Ворон повел себя не так, как обычно. Приказал официанту принести телефонную трубку и позвонил Артисту.

– Возьми тачку под «Аксиньей», – не очень четко выговаривая слова, произнес он. – Ключи будут у швейцара. А завтра Оскаленный пусть заберет меня из дома в девять!

Они спустились вниз, отдали ключи швейцару и вышли на площадку перед гостиницей, где под яркими ртутными светильниками стояло одно-единственное такси: светлый «жигуль» с зеркальными задними стеклами и фонарем «Такси» на крыше. Марина нагнулась, рассматривая свое отражение.

– Костя, заметно, что я пьяная?

– Совершенно незаметно, – успокоил Ворон, распахивая дверь. Они сели на заднее сиденье под выжидающим взглядом водителя – усатого кавказца с недовольным лицом. С первого взгляда таксист показался Ворону знакомым, а со второго он его вспомнил. Очевидно, процесс узнавания был обоюдным, потому что недовольство сменилось испугом, таксист отвернулся и, стараясь быть вежливым и любезным, спросил:

– Куда поедем, командир?

Ворон назвал адрес, и они двинулись в путь.