– Ты остановилась в доме отца? – наконец спросил он.

Грейс покачала головой:

– Нет, я сдаю его. Я остановилась в отеле на одну ночь.

– Завтра возвращаешься в Париж?

Она кивнула:

– Спасибо за подарок музею. Все просто счастливы.

– Ну, – криво усмехнулся Хэлис, – в конце концов, Лувру досталась Мона Лиза. А я знаю, что эти картины многое для тебя значат. Я подумал, они должны находиться здесь, в твоем втором доме.

– Спасибо, – ответила она. – Это так мило с твоей стороны, особенно учитывая, что… – У нее перехватило горло, и она могла лишь смотреть на Хэлиса, зная, что ее сердце отражается в ее глазах. Ее несчастье.

– О, Грейс.

В один быстрый момент Хэлис шагнул к ней и обнял ее – нежно и в то же время пылко. С трудом она отстранилась:

– Нас могут увидеть…

– Ну и черт с ними.

– Я не понимаю тебя, – прошептала Грейс. – Почему ты здесь? Почему ты?..

– Потому что мне жаль, Грейс. Я поступил неправильно. Во многом.

– Ты поступил неправильно?!

– Я не должен был бросать тебя. Признаюсь, я был в шоке, но ведь я… я хотел, чтобы ты доверилась мне, а сам выбросил твое доверие своими же руками.

– Ты очень строг к себе.

– Я не имел права осуждать тебя.

– Я много чего натворила, Хэлис…

– Я знаю. Все, что ты говорила или делала, было пронизано виной, Грейс. Я не могу поверить, что не замечал этого раньше.

– Не знаю, как отпустить все это, – прошептала она.

– Я просил тебя помочь мне понять, – тихо сказал Хэлис. – И ты сказала правду, но не думаю, что абсолютно всю.

Она чуть не задохнулась:

– Что еще ты хочешь от меня услышать?!

– Помоги мне понять, – повторил Хэлис и притянул ее к себе, заключая в объятия и прижимая крепче. Принимая ее сейчас. Особенно сейчас. – Не только то, в чем ты раскаиваешься или что хотела бы изменить. Помоги мне понять тебя.

– Я не знаю, как…

– Расскажи мне. Расскажи мне все.

Только оказавшись у него в объятиях, она заговорила. Хэлис знал, что должен быть терпеливым.

– Грейс… – начал было он, но она вдруг резко повернулась к нему и обвила его руками.

Он притянул ее ближе, зарылся лицом в ее волосы, вдыхая их сладкий аромат.

– Я скучала, – прошептала она. – Я скучала по нас с тобой.

Он поцеловал ее. Обоим стало трудно сдержать нахлынувшую волну желания, заставлявшую их губы встречаться вновь и вновь. Уж слишком они истосковались друг по другу, чтобы медлить. Одним быстрым движением Хэлис расстегнул молнию на платье Грейс, и она высвободилась, засмеявшись, когда оно зацепилось за лодыжки.

– Еще одно испорченное платье, – усмехнувшись, произнес Хэлис.

Грейс выгнулась дугой, когда он завел свою руку между ее бедер. Его голос зазвучал как стон желания.

– О, Грейс. Я соскучился по этому. Я соскучился по тебе.

– Да, – задыхалась она, откинув голову. Ее пальцы впивались в плечи Хэлиса, притягивая его ближе.

А потом он стал наполнять ее собой. Она стонала, задыхаясь, а он был счастлив от того, что связь, которая была между ними, наконец-то была шумно восстановлена.

После она лежала в его руках, ее сердце тяжело билось рядом с его сердцем, а он гладил ее сухую щеку.

– Не плакать, – мягко шептал он, взяв в руку ее лицо, а она улыбнулась в ответ.

– Не плакать, – ответила она, и потом они долго не произносили ни слова.

– Впервые я встретила Лукаса, когда мне было четырнадцать, – начала она наконец. – Моя мама умерла за год до этого, и думаю, мне было одиноко в то время. У меня был великолепный отец, но он легко отвлекался, с головой погружаясь в свои книги. А Лукас тогда был таким добрым. У него была куча планов о том, как заработать состояние, но тем не менее он находил время для меня. – Она вздохнула, и ее волосы защекотали его грудь. – В следующий раз я увидела его на похоронах отца. Мне было двадцать шесть, и я только что защитила докторскую. Я уже собиралась устроиться в аукционный дом в Лондоне, и, прежде чем умер отец, мне казалось, что передо мной открывались огромные возможности. Но потом… – Она запнулась, покачав головой. – Мне было так одиноко. Я понимала, что осталась совсем одна, и, когда Лукас пригласил меня на встречу, выслушал меня… мне… мне стало так хорошо. У меня до этого не было серьезных отношений; я была слишком погружена в учебу. А в тот момент… – Она замолчала, затем продолжила: – Иногда мне кажется, что, встреть я его при других обстоятельствах, возможно, я и не обратила бы на него внимания. Может, я просто выдаю желаемое за действительное, не знаю. Не думаю, что я настолько потеряла от него голову.

– Ты была уязвима, ранима…

– Это лишь оправдание.

– Мы сейчас не оправдываемся, – напомнил ей Хэлис. – А стараемся понять друг друга.

– Мы поженились через шесть недель. Это было слишком быстро, теперь я это понимаю. Я едва ли осознавала, что делаю. Он стал богатым, очень богатым, и, я думаю… он воспринимал меня как собственность. С трудом заработанную, но… – Грейс вздохнула. – Он отвез меня на свой остров, я думала, что это было свадебным путешествием. Думала, что мы вернемся обратно, будем жить в Лондоне обычной жизнью. Но он оставил меня там, – шепотом призналась Грейс. – Он сообщил в аукционный дом, что я отказалась от должности, и сказал мне, что хочет, чтобы я была в безопасности. Он позиционировал это как заботу обо мне, но я чувствовала… – Она резко вдохнула. – Я была как Леда, запертая в той маленькой комнатке, где никто не мог ее увидеть, и никто даже не догадывался, что она находится там. – Грейс попыталась засмеяться. – Звучит нелепо, потому что на самом деле я не была узницей. Я имею в виду, я была взрослой женщиной – и могла бы уехать оттуда. Я не была в плену.

– Но?..

– Но я боялась. Казалось, Лукас был единственным близким мне человеком во всем мире, и, хотя он редко появлялся на острове, я не хотела потерять его. А иногда я пыталась убедить себя в том, что все было правильно и разумно и что жить на райском острове – это здорово.

– Немудрено, что ты ненавидела Алаху – система безопасности, высокие стены…

– Не люблю чувствовать себя в плену. Или когда мною управляют. Лукас всегда говорил мне, что делать и даже что думать. – Грейс вздохнула, покачивая головой. – Я уже была практически готова уйти от него, когда обнаружила, что беременна. Тогда я поняла, что не могу бросить его. Он бы не позволил, да я и сама хотела сохранить семью. Когда родилась Катерина, я подумала, что все наладится. Должно было наладиться. Но она была беспокойным ребенком, плохо спала, плохо ела, и я устала. Лукас нанял няню, но она была ужасна – такая же властная и раздающая команды, как и он сам. Иногда мне казалось, что я схожу с ума.