сопровождаемое сказочно приятным головокружением и проснувшимся вдруг любовным голодом. Первый несмелый поцелуй, мимолётный, скользящий, застенчивый, случился нечаянно, тем более на глазах у всех. Конечно, он стал потрясающе восхитительным сюрпризом.

Способность начинающих любовников в момент крайнего изумления не задыхаться от недостатка кислорода, а мило беседовать, например, довольно спорна. Мало кто имеет способность вспомнить детали пылкого романтического рандеву по его окончании, если вы, конечно, не естествоиспытатель, строго регистрирующий детали эксперимента.

Дима в тот вечер ни на шаг не отходил от новой знакомой, но повторить дерзкий поцелуй не решился, потому, что не мог правильно расшифровать посылаемые девочкой сигналы, потому, что боялся ошибиться, хотя от ликующего восторга её шоколадных глаз не было спасения.

В ту ночь они старательно, усердно старались быть счастливыми, но неловко, пугливо: отсутствие опыта взаимодействия не давало шанса осмыслить суть происходящего. Игрушечного размера ладонь Дианы Дима не отпускал до того момента, как девочка скрылась за створкой двери в свою квартиру.

В ближайший выходной парочка провела целый день в городском парке. Им нужно было познакомиться, выговориться. До поцелуев дело так и не дошло, но это было неважно: окрыляло желание быть рядом. Прижиматься, слышать дыхание друг друга, мечтать о чём-то призрачном вместе было удивительно приятно.

Пока Дима грезил, старательно создавая из обыкновенной городской девчонки сказочно привлекательный образ, воплощая в иллюзиях самые смелые, не всегда скромные, если не лукавить, желания, Диана изобретательно путешествовала в параллельной Вселенной, более реалистичной, чем чувственные видения прижимающего её податливое тело к себе юноши. Она методично планировала стратегию семейного уюта и параллельно последовательность разрешительных санкций: хотелось попробовать многое, но пока не было уверенности, что это действительно любовь.

Прохладные вечерние сумерки, расцветающие разноцветным слоёным заревом, заставили завершить свидание, тем более что напомнил о себе голод, но молчаливая договорённость, условное знание, что отныне они единомышленники, была достигнута. С лица девочки не сходила загадочно-блаженная улыбка; зачарованный юноша притих, наслаждаясь ускользающим, но таким увлекательным и впечатляюще восхитительным моментом близости.

Как мужчина (когда-то же он им станет), Дима мечтал о большой и чистой любви, о безграничном доверии. В своих переживаниях он был предельно искренним. Всё так, но движимый глубинными инстинктами юноша тайком поглядывал на аппетитную девичью грудь, на алые губки, представляя невольно кое-что ещё, гораздо более соблазнительное, но пока невозможное и неведомое, что путал в мыслях с возвышенными чувствами. Внутри приятно щекотало, искушало безграничными возможностями интимных отношений и пульсировало, заставляя думать исключительно о Диане. Разве это не любовь?

В любом случае, юные романтики поверили во взаимную искренность чувств, в серьёзность намерений, в то, что созданы друг для друга. Иначе, отчего нарастает и нарастает ощущение небывалого подъёма, состояние мистического транса, подобного лёгкому опьянению?

Мечтаете вы о любви или реально любите — не суть важно: вам однозначно повезло. Пусть это не счастье, размером с Вселенную, пусть песчинка блаженного состояния беспричинной радости, осколочек благодати, но он ваш. Закопайте подарок судьбы, спрячьте меж книжными страницами, поместите в несгораемый сейф: когда-нибудь, если судьба перестанет быть к вам благосклонной, эту частичку можно будет извлечь. Она поможет всё вспомнить.

Теперь друзья встречались каждый день. И целовались, целовались, целовались: изобретательно исследовали экстремальные возможности дыхания, дегустировали друг друга на вкус, разнообразя этот довольно целомудренный, но увлекательный и страстный способ близости.

Однако пришло время, когда природа заявила о прочих желаниях. Кое-что из чувственного арсенала откровенно возбуждающих ласк уже было освоено, но поверхностно, не всерьёз. Страстно хотелось большего. Даже Диана сгорала от нетерпения и любопытства.

Денис жил в общежитии, в комнате с десятью спальными местами, а у Дианы дома обстановку бдительно контролировала бабушка.

Одержимые навязчивой идеей познать на практике взрослые удовольствия ненасытная парочка уединялась на галёрке кинотеатра, в укромных уголках в парке, но незримое присутствие посторонних, возможность неожиданного разоблачения, не оставляли шанса реализовать безумные фантазии.

В стеснительности и скромности, конечно же, нет ничего плохого. Напротив, эти похвальные моральные качества потрясающе заводят, но по причине незавершённости желаний и действий у юных любовников начали проявляться неприятные физические ощущения.

Выход вскоре был найден. Удалось арендовать на пару часов маленькую комнатку в общежитии. Радости влюблённых не было предела. Но итог не вдохновил. Сначала долго сопротивлялась Диана, для которой при свете дня выставить напоказ интимные сокровища (занавески на окнах отсутствовали, а у Димы слишком уж азартно горели глаза) было немыслимо, стыдно.

— Отвернись, не подглядывай! Проверь дверь. Вдруг кто-то зайдёт! Накрой меня одеялом. Не подходи, мне страшно!

С трудом сдерживая желание, Дима выполнял все прихоти подруги, но изменить ситуацию был бессилен. Когда Девочка успокоилась, когда даже самые деликатные покровы всё же были сброшены, когда спала первая волна удивления и страха, пикантный эксперимент был завершён, так и не начавшись: стыковочный модуль по причине немыслимого перевозбуждения был безнадёжно выведен из строя.

Вполне возможно, это стало положительным моментом. Недолгое замешательство, растерянность и смятение пересилило любопытство. Порезвились ребятки на славу: всё, что можно было рассмотреть, попробовать на вкус и потрогать, было детально исследовано. Губы и руки работали неистово, задорно. Было жутко интересно, удивительно приятно и безумно весело.

— Попробуй теперь не жениться, Пичугин, — беззаботно шутила вкусившая запретный плод юная развратница, впервые в жизни испытавшая пик наслаждения со сладостными конвульсиями и кратковременной потерей сознания — ну же, изуми меня ещё чем-нибудь. Хочу попробовать всё.

Дима не имел опыта неудач, потому к интимной осечке отнёсся со значительной долей юмора, — главное не победа, а участие. Тебе ведь понравилось? Знаешь, что я вспомнил. Это конечно шутка, цитата, вырванная из контекста, но забавная — “После завтрака успеем кончить, — сказал Степан Аркадьич.” Это из Анны Корениной, Толстого. Впечатляет, да? К сожалению, наше время истекло. Сейчас в дверь начнут барабанить. Оставим самое сладкое на потом. Я тебя люблю.

— Да ну тебя, Пичугин. Будешь должен.

То, что свидание при закрытых дверях состоялось, стало предметом всеобщего достояния. Хозяева комнаты не смогли удержаться — разнесли по округе. Красочно оформленное повествование о Диминой победе будоражило молодые умы довольно долго.

Будущие генетики смущались, краснели от избыточного внимания окружающих к своим скромным персонам, но были принципиально неразлучны, поскольку отведали такое, от чего при наличии чувствительной эмоциональной памяти и искреннего любопытства, усиленных прикладными экспериментами с собственными телами, отказаться невозможно.

Диану трясло от желания провести повторные испытания. Дима и вовсе сходил с ума.

Где бы уединиться теперь искали совместно. И нашли. Счастливый случай помог взять у одноклассницы Дианы ключи от свободной загородной дачи, точнее, от ветхого вагончика с топчаном и печкой буржуйкой,