— Майя, думаю, твоя муся не особо обрадуется гостям, — попытался как можно мягче, хотя, один хрен, получилось не очень.

— А ты купи хлеба и любимый мамин чай, и она обладуется.

Это просто ангел, а не ребенок. Заливаюсь тихим смехом от такого чисто детского предположения. Если бы в нашей взрослой жизни все решалось пачкой чая и булкой хлеба!

— Плиезжай… — слышу, как голосок медленно теряет радостные нотки.

Твою мать, ситуация, когда и хочется и колется. Нельзя. Холодным рассудком понимаю, что не ждут меня там. Ее мать, так точно. Однако что-то упрямо тянет, заставляя согласиться. Эгоист, сидящий внутри, вопит. И уже мысль поехать домой и завалиться спать не кажется такой уж и заманчивой.

— Мышка…

Давай, Стельмах, решись уже хоть на какой-то ответ.

— Извини, но у меня сегодня много работы.

Молчаливая пауза и тихое сопение по ту сторону «провода».

— Ладно, — тихое и обиженное. — Пока, дядь Алтем.

Майя бросает трубку, прежде чем я успеваю сказать что-то еще. Мобильный тухнет и летит на соседнее сиденье. Вот поэтому не хочу детей. Ни хера же не сделал, а обидел.

Чёрт.

После разговора колесил по городу целый час. Заставить себя поехать домой не мог, а к Алие с Майей нельзя. Внутри гнетущая пустота и ощущение, что что-то не так. Словно иду, как слепой без поводыря. Бреду в неверном направлении, но силы воли свернуть, куда надо, нет. И как бы ни тянуло, как бы ни ломало, каким бы скотиной я ни стал после этого в глазах зеленоглазой юлы, но не имею права. Иначе сорвусь. Снова. И в этот раз сил остановить себя уже не хватит. Вчерашний прием и ее голая спина до сих пор стоит перед глазами, а внутри гуляет «голод», который совершенно не утолили наши с Жанной ночные «старания».

Однако, вопреки здравому смыслу, узнаю у Гая адрес и еду в их двор. Не знаю, зачем я так делаю, потому что заходить все равно не собираюсь, но паркуюсь у соседнего подъезда. Откидываю трещащую после вчерашнего голову на сиденье и смотрю туда, где, по моим подсчетам, должны быть окна их квартиры. На улице начинает сыпать снег. Первый в этом году настоящий снегопад пушистыми белыми хлопьями в считанные минуты засыпает дороги и тротуары. Серость неба, как никогда, соответствует внутреннему состоянию. Прикрываю глаза и кручу в руках мобильный, когда он неожиданно оживает. Отвечаю, даже не глянув на экран, как раз в тот момент, когда дверь в подъезд открывается и оттуда выскакивает знакомый гном в желтой курточке. А за ней… ее мать. Девчушка смеется и бежит во двор, засовывая ручки в варежки. Алия в простом спортивном костюме и куртке что-то кричит дочурке, нагоняя ее уже на детской площадке. Я смотрю на них и впервые в своей гребаной жизни жалею. Жалею, что не могу наплевать на себя и свои принципы. Не могу поступить, как хочу, просто потому что, блядь, смешно… потому что боюсь.

— Стельмах, ты тут? — возвращает меня в реальность голос Димыча. Я настолько ушел в себя, что забыл про прижатый к уху мобильный и ожидающего собеседника.

— Тут.

Да, дружище. Тут, где быть совсем не полагается. Как какой-то больной маньяк наблюдаю из «окопа» за твоей дочерью с внучкой. Жадно ловлю каждый жест, движение и улыбку. Нервно барабаню пальцами по баранке руля, пытаясь не сорваться с места.

— Ты к Сорокову на юбилей едешь?

— А хер знает. Не знаю, Димыч.

Я, откровенно говоря, вообще про приглашение забыл и не был настроен куда-то ехать сегодня. Тем более, завтра с утра улетаю в командировку, а сумка до сих пор не собрана.

Майя возится в снегу и что-то лепит. Видимо, того самого снеговика, про которого в первый день нашего знакомства спрашивала. Желание присоединиться и помочь настолько велико, что ноги аж гудят, требуя вылезти из своего "укрытия". Мама малышки топчется в стороне и наблюдет за дочерью. Они о чем-то тихо переговариваются и посмеиваются. Двор пустой, никого нет, и только эти две любительницы снега морозят щеки.

Неожиданно, будто что-то почувствовав, Алия поворачивается. Я сегодня не на своей Infiniti. Эту мою машину она не видела и не может знать. Тем не менее, я уверен, она смотрит на меня. Сука, словно прямо глаза в глаза. Хотя стекла тонированые. Под таким внимательным взглядом становится не по себе. И меня хватает ровно на пару минут. Она смотрит, не отрываясь, и я не выдерживаю. Говорю Димычу, что приеду, обязательно нажрусь и, кинув трубку, завожу машину. Бросаю последний взгляд на мать с дочерью, и в тот момент, когда Майя зовет родительницу, я с ревом и визгом шин по асфальту выруливаю с парковочного места. Рву с их двора. От искушения подальше.

Да простит меня мышка, но «дядь Алтём» ей совершенно не друг.

— Когда вернёшься-то? В пятницу? — интересуется Тася.

— Ага, целых четыре дня свободы, — улыбаюсь, пожимая плечами, — форум заканчивается в среду, но я решила немного задержаться в Стокгольме, отдохнуть от столицы. Тем более, я там не была, уже давно хотела посмотреть город.

— Там круто, мы с Русом в прошлом году были.

— Точно. Жду от тебя список необходимых к посещению мест.

Через пару минут прохожу стойку регистрации на рейс «Москва — Стокгольм» и устраиваюсь в Sturbaks со стаканом свежесваренного кофе. В аэропорту, как всегда, кипит жизнь: шум и гам. Кто-то прилетает, кто-то улетает. Так любопытно наблюдать за снующими мимо людьми. Они все такие разные, но в данный момент всех объединяет одно: тягучее, вязкое чувство ожидания отпуска, командировки, возвращения домой.

— Скоро у зеленоглазки день варения, мы с Русом всю голову сломали, что подарить. Кстати, кто вчера приходил то, ты сказала перезвонишь и пропала, — выдергивает из мыслей голос подруги.

— Да брось, какие подарки. А приходила управдомша, очередные документы на подпись. Ничего серьезного.

— Так, на минуточку, я вообще-то крестная мать! Слышала, что Майя все животинку себе хочет… собачку или кошечку.

— Ну, как вариант. Ты можешь себе купить собачку или кошечку, а она будет приходить в гости.

— Ну, нет, у меня даже рыбки не выживают, — смеется Тася, ни капли не соврав. Помню, мы еще в универе учились, ей парень рыбку золотую подарил. Надолго жизни без еды в маленьком скользком тельце не хватило.

— Мышку родители из сада заберут?

— Да. Они ей пообещали поездку в аквапарк, поэтому она на седьмом небе от счастья, чуть ли не сама вытолкнула меня из дома.

— Пару дней свободы от муси — это святое! — смеется подруга, и я улыбаюсь. Да уж, пару дней. А потом с мокрыми зелеными глазюками слезно будет умолять приехать. Скучает она без меня так же сильно, как и я без нее. Поэтому стараюсь надолго не оставлять. Оглядываясь назад, вообще не понимаю, как жила без своей дочурки. Будни были такими пресными, скучными и нудными.

— Я же так и не спросила, вы как провели выходные? — отпиваю изумительно пахнущий кофе и довольно щурюсь.