— Простите, о каких именно событиях вы говорите? — уточнила я.

— О записке в букете, об одуванчиках, рассыпанных в подъезде, и о яде в пицце, — перечислил свои грехи Антон, глядя в пол.

— То есть вы не посылали сегодня никого в парк?

— Нет. А что случилось в парке?

— В общем-то, ничего. Кто-то там ходил за нами, прячась за стволами деревьев…

— Тот же, кто и ехал сегодня в «Приоре»? — уточнил Родионов.

— Возможно, — я смотрела на Антона, пытаясь понять, до конца ли он со мной откровенен. Действительно ли его закулисная деятельность заключается только в том, в чем он признался? Хотя разве этого мало? На что он вообще рассчитывал, когда вкладывал в цветы, вызывающие у его жены панический страх, записку угрожающего содержания: «Ты будешь есть одуванчики с корня». Так ведь инфаркт можно спровоцировать.

— Женя, вы, вероятно, думаете, зачем я все это затеял? Я теперь уже и сам не знаю, зачем, — Антон обхватил голову руками, — зачем именно так, надо было как-то по-другому. Но поймите меня, лично мне неважно, что было в прошлом моей жены. Я люблю ее и буду любить, что бы там ни было. Но я не хочу, чтобы однажды кто-то посторонний сказал нашему сыну что-то плохое о его матери. Да она и сама могла себя выдать. Прошлой осенью Света уезжала на несколько дней из Тарасова, заявила, что давно не была на своей родине в Тамбовской области, где похоронены ее родители. Саша хотел поехать с ней, но она сказала, что нельзя пропускать школу. Потом я случайно наткнулся в компьютере, что она заказывала через Интернет билеты, но в другом направлении. Вместо Тамбовской Света ездила в Воронежскую область, а электронные билеты из компьютера удалить забыла. А если бы Саша их нашел?

— Так не нашел же!

— Кто знает… Саша стал взрослее, скрытнее. Как бы он не начал брать пример с матери, которая все время что-то скрывает, недоговаривает… Однажды мне попалась эта поговорка, — Антон произнес фразу на достаточно сносном французском. — Я запомнил ее, не имея изначальных планов ее как-то использовать. А потом, когда мы отправили Сашу на два месяца в Англию, я поклялся себе, что за это время покончу со всеми тайнами. В памяти всплыла та поговорка…

— Фразеологизм, — поправила я.

— Да какая разница! — махнул рукой Родионов. — Важно то, что я просчитался. Света так и не доверилась мне, а обратилась за помощью к вам. Евгения, вы, конечно, профессионалка, спору нет. Если бы реально существовала какая-то угроза, вы бы ее предотвратили, но ведь угрозы нет. После того букета одуванчиков Свете мерещатся несуществующие опасности. Но вы, Евгения, должны быть более благоразумны. Я больше чем уверен, что вы напрасно сегодня рванули на красный свет. Никаких оснований, чтобы нарушать правила и рисковать многими жизнями, у вас не было.

— Я постараюсь впредь избегать подобных ситуаций, — пообещала я.

— Вот что, Женя, вы должны мне помочь! Согласны?

— Как именно? — уточнила я.

— Я создал тупиковую ситуацию, и я же ее разрулю, с вашей помощью. Света не откажется от ваших услуг, пока не поймет, что угрозы больше нет. Так вот, вы устраните угрозу, и на этом все будет покончено.

— Не поняла вас.

— Есть у меня один приятель, а если быть точнее, бывший одноклассник. Мы не виделись с ним лет пятнадцать, а весной случайно встретились. Жизнь его потрепала, он, можно сказать, на грани… Я хотел оказать ему некоторую финансовую помощь, но Славка категорически отказался просто так брать деньги. Он хотел заработать их…

— И вы послали его в салон цветов «Пан Тюльпан», — догадалась я.

— Так и есть, — признался Родионов. — Так вот, Света его никогда не видела. Можно смоделировать ситуацию. Славка как бы нападет на нее, а вы ее защитите.

Мне категорически не понравилась эта идея, поскольку она шла вразрез с интересами моей клиентки. Антон предлагал мне обмануть Светлану, чтобы скрыть, что это он является причиной того стресса, в котором она жила каждый день с тех пор, как прочитала вложенную в букет одуванчиков записку. Отчасти я понимала Родионова, он устал от тайн и недомолвок своей жены, он переживал, что сын-подросток узнает какие-то нелицеприятные подробности о прошлом своей матери. Но вот способ, которым Антон Михайлович решил докопаться до истины, меня несколько шокировал. Напугать жену, чтобы это побудило ее откровенничать! Довольно странная логика. А еще про женскую анекдоты слагают!

— Это тупиковый вариант, — ответила я, прокрутив в голове предложение Антона.

— Я догадывался, что вы будете ломаться. Евгения, я заплачу вам за эту услугу. — После того как Родионов предложил мне деньги, он упал в моих глазах еще ниже. Если раньше я видела хоть какие-то оправдательные мотивы для его поступков, то теперь стала сомневаться, до конца ли он со мной откровенен. Может, посылая Свете букет из одуванчиков, он начал планомерно сводить ее с ума? У него нежданно-негаданно появилась помеха в моем лице, и Родионов решил устранить ее, то есть меня, по-гайдаевски — кто нам мешает, тот нам поможет. Только ведь я не Шурик.

— Нет, самое большее, что я могу для вас сделать, так не передавать Светлане содержание нашего разговора. Впрочем, я могу еще дать вам совет — сознайтесь жене во всем! Может, и она в ответ в чем-нибудь признается, если, конечно, ей есть в чем-то признаваться, — я повернулась к двери, чтобы выйти, поскольку наш разговор полностью себя исчерпал.

Но Родионов думал иначе.

— Подождите! — Он вскочил с дивана и в одну секунду оказался около двери. — Я не хотел вас обидеть.

— Вам это не удалось бы, даже если бы вы этого сильно захотели, — разочаровала я Антона. — Я здесь на работе, а когда я работаю, то мои эмоции отключаются. Так что обидеть меня нельзя.

— Наверное, я неправильно выразился. Что-то я в последнее время все не то делаю…

— Вы еще что-то натворили?

— И да, и нет, — Антон стал тереть ладонь правой руки о дверной косяк. Так поступают, когда на подсознательном уровне хотят активизировать работу левого полушария, отвечающего за логические способности. — Я отослал фотографию жены организаторам выставки, в которой Светлана планирует участвовать. Она уже появилась на официальном сайте.

Дверь неожиданно раскрылась, и Светлана произнесла:

— Антоша, как ты мог? Зачем ты это все устроил?

— Ты? — Родионов уставился на жену с таким недоумением, будто она восстала из пепла.

Откровенно говоря, я тоже не ожидала, что после максимальной суточной дозы сильнодействующего успокоительного препарата она проспит всего лишь два часа. Или она совсем не спала? Неужели Света только сделала вид, что приняла таблетки? Если так, тогда я ее недооценила. Интересно, она слышала все с самого начала или только последнее признание мужа?

— Я жду объяснений, Антон!

— Света, дорогая, понимаешь, я думал о нашем будущем, о сыне.