Доктор отрицательно взмахнул рукой.

— Что вы, Арман! Вам ни в коем случае не нужно к ней ехать. Ваш отец не болен, он элементарно потерял смысл жизни, неопределенность его просто убивает. Такой уж у него характер. Но когда у него снова появится цель, он быстро придет в норму. Я считаю, что вам нужно немедленно сказать ему о местонахождении миссис Гамилтон.

Проводив мистера Ричардсона, Арман вернулся к отцу и, выполняя совет врача, рассказал ему о своих поисках. Воспрянув духом, тот немедля стал собираться. Никакие уговоры подождать до утра результата не дали. Единственной его уступкой сыну стало обещание взять с собой своего личного секретаря.

Бедный Карл был изъят из ресторана, куда отправился отмечать день рождения друга. После пары часов суматошных сборов Арман проводил отца в аэропорт Кеннеди, где тот встретился с несколько бледным секретарем. Выслушав строгие напутствия от Гамилтона-младшего, озабоченного сверхторопливостью отца, Карл с чисто немецкой обстоятельностью и невозмутимостью пообещал сделать все от него зависящее.

Жестковатый женский голос объявил посадку на ночной рейс до Парижа, и Арман, крепко обняв отца и пожав руку Карлу, пожелал им удачи. Вернувшись в особняк, долго не мог уснуть, думая об отце, матери, о том, как отец доберется до Франции, и еще о том, когда же и он сам сможет так же стремительно бросить все дела и рвануть за той единственной женщиной, которая, как выяснилось, увезла с собой его сердце.

Через неделю раздался долгожданный звонок и четкий голос Карла доложил нерадостные новости:

— Увы, Арман, боюсь, ничего не получается. Филип ужасно злится, но Мишель непреклонна. Более того, тут вся команда ею просто очарована. И самый большой конкурент мистера Гамилтона — капитан. Не говоря уж о поклонниках на каждом рейсе. В общем, ваша мать за неделю получает по паре предложений руки и сердца. Твой отец просто разбит.

Арман представлял себе, как разочарован и зол отец. Но приходилось признавать — он это вполне заслужил.

Через несколько дней Гамилтон-старший вернулся домой разбитый и несчастный. Не сказав сыну и пары слов, ушел к себе.

Прошло еще несколько месяцев. В очередной из серых стандартных дней, из которых теперь состояла вся его жизнь, Арман приехал в свой офис и принялся за работу. Решив в обеденный перерыв никуда не ходить, заказал в кабинет ланч из ресторана и слегка перекусил. Тут раздался телефонный звонок, но Арман не хотел брать трубку. Должен же быть перерыв и у него, черт побери! Не желая считаться с его намерениями, телефон настойчиво звонил, давно отсчитав положенные по этикету шесть звонков. Не выдержав, Арман поднял трубку и рявкнул:

— Слушаю!

Послышался вкрадчивый голос Пола Морана:

— Извините, мистер Гамилтон, что тревожу, но, возможно, вам будет интересно узнать, где сейчас Кристина Адамс?

Арман резко вскочил на ноги, чуть не вырвав при этом из розетки телефонный шнур.

— Где она?

Его голос напоминал рычание раненого тифа, да и чувствовал он себя так же.

Моран немного помедлил, желая придать больше веса своим словам, чем довел собеседника до дрожи в руках.

— Если вы не в курсе, я сейчас в командировке в Чикаго. В здании, в котором я нахожусь, несколько офисов. И вот сегодня, идя на ланч, я заметил мисс Адамс в толпе сотрудников одной из фирм, также расположенной в этом здании.

Не выдержавший напряжения Арман зло рявкнул:

— Короче!

Посмеивающийся про себя начальник кадровой службы «Энтерпрайз глобал» не дал себя перебить и продолжал все в том же неспешном духе:

— Я выяснил, где она работает теперь.

Тут он раскашлялся, маскируя кашлем разобравший его смех, но прервал его, когда услышал ледяной голос Армана Гамилтона:

— И где же она работает теперь, мистер Моран?

Почувствовав нешуточную угрозу, тот быстро закончил:

— В «Чикаго Синклер».

— Она вас видела?

— Нет. Я старался ей на глаза не попадаться.

— Хорошо. Благодарю вас.

Арман положил трубку и тут же приказал по сотовому своей секретарше:

— Чарлин! Позвоните в аэропорт Ньюмену и предупредите, что мы немедленно — слышите, немедленно! — летим в Чикаго. И отмените все дела на эту неделю. Меня не будет в Нью-Йорке несколько дней.

Отдав распоряжение, он помчался домой и принялся швырять в чемодан все, что могло понадобиться. Можно было, конечно, вызвать горничную, но он слишком спешил. Закрыв крышку, торопливо прошел в родительскую часть к отцу.

Тот сидел, упершись безразличным взглядом в стену. В руке держал стакан с неразбавленным шотландским виски. Сын хмуро посмотрел на отца. Тот здорово постарел после визита к матери. Волосы стали полностью седыми и глаза запали. Он стал походить на тех бесприютных стариков, что сотнями встречаются на улицах Манхэттена.

— Отец, я уезжаю в Чикаго.

Филип Гамилтон медленно повернул голову и с трудом сфокусировал взгляд на лице сына.

— Зачем?

Немного поколебавшись, Арман все же сказал правду:

— Я нашел Кристи.

Отец немного оживился.

— Думаешь ее вернуть? И получится?

Это был очень неприятный и болезненный вопрос, но Арман с бравадой, которой вовсе не ощущал, воскликнул:

— Ну хотя бы выясню, кто сказал ей такую чушь! И найду его или ее, чтобы высказать все, что я думаю.

Гамилтон-старший покачал головой и предупредил:

— Ты только не ври. Кристи очень чуткая девушка и сразу различит фальшь. Лучше покайся и пообещай, что этого больше не будет. И расскажи правду о Колетт.

Ничего подобного Арман делать не собирался, но отцу послушно ответил:

— Конечно, отец.

Изо всех сил стараясь сдержать нетерпение, он закинул чемодан в багажник и помчал на небольшой частный аэродром, где стоял его самолет.

Ньюмен со своей командой был на месте и уже запрашивал разрешение диспетчера на вылет. Едва Арман загнал машину в грузовой отсек и запрыгнул в самолет, как заработали двигатели, переходя на тонкий надрывный вой. Под крылом медленно поплыла бетонная полоса, переходя в сплошную череду невысоких коттеджей.

Откинувшись в кресле, Арман пытался сообразить, что ему делать, когда он прилетит в Чикаго. Всегда собранный и деловитый, он не мог сосредоточиться и придумать, что сказать единственной любимой им женщине.

Совет отца не врать был мудрым, но неисполнимым. Разве можно признаться Кристи, что после того, как он ласкал ее и предлагал ей руку, пусть и без сердца, он спал с другой женщиной? Это было подло, а выглядеть в глазах Кристи подлецом он решительно не хотел. Оставалось одно — отпираться до конца.