Неимоверным усилием воли подавив возбуждение, он глухо спросил:

— Кто же наговорил тебе про меня такую чушь, что ты решила бросить все, о чем мы мечтали?

Кристи изумленно уставилась на него.

— Мечтали? А разве мы о чем-то мечтали? Ты заявил, что мы должны пожениться, только и всего. Больше никаких планов на будущее мы не строили. Хотя планы у тебя были. Только связаны они были вовсе не со мной. Я для тебя была лишь прикрытием.

Он повернул голову, и Кристи увидела, как краска медленно проступает на его лице сквозь загар. Очень хорошо, она надеялась, что сейчас он сгорает от унижения.

Но не тут-то было. Арман высоко вскинул голову и отрезал:

— Неправда! Никогда я не хотел тобой прикрываться! Я хотел жить с тобой вместе. И растить наших детей.

Кристи с горечью рассмеялась.

— Ну конечно. И при этом путаться с Колетт Дени. Так же, как ты делал это во время нашей так называемой помолвки.

Подскочив, он с досадой воскликнул:

— Да с чего ты это взяла! Я никогда тебе не изменял!

Она с нескрываемым сарказмом согласилась:

— Конечно нет. Ты же любил только меня… — заранее уверенная, что сейчас услышит все те же ни к чему не обязывающие слова: «Я тебя хочу».

Арман серьезно посмотрел ей в глаза и внезапно признался:

— Да. Я любил, да и люблю, только тебя.

Это звучало убедительно, но Кристи не могла ему поверить. Скрестив на груди руки, будто пытаясь защититься от нового унижения и обмана, она сухо поинтересовалась:

— Неужели? А для чего же ты тогда спал с Колетт? Для разнообразия? Или по привычке?

Она была слишком уверена для простого подозрения. Неужели и впрямь что-то знает? Впервые в жизни Арману стало страшно. Так страшно, что в коленях что-то мелко завибрировало и он невольно вспомнил выражение «до дрожи в коленях». Но признаться — значило окончательно поставить крест на их отношениях, и он, с болью посмотрев в ее глаза, постарался как можно проникновеннее спросить:

— Дорогая, ну кто тебе сказал, что я изменяю тебе? Да еще с женой своего кузена? Поверь, это наглое вранье!

Кристи смерила его уничтожающим взглядом и медленно встала со своего места. Чувствуя, что едва держится на подгибающихся ногах, лишь надеялась, что со стороны ничего не видно. Нельзя дать почувствовать Арману свою неуверенность и слабость. В прошлом он уже много раз пользовался такими моментами, но больше она ничего подобного не допустит.

— Ты хочешь знать, кто открыл мне глаза? Ты!

По его лицу было видно, что он ошарашен.

— Я никогда тебе такой ерунды не говорил…

Кристи глубоко вздохнула, будто собиралась нырнуть в ледяную воду.

— Мне ты ничего не говорил. Ты говорил своей подруге. Вы так мило меня обсуждали.

У Армана закололо в виске, но он постарался явить полнейшее недоумение:

— Да не было такого никогда! Может быть, тебе приснился дурной сон?

Кристи с тайной горечью прошептала:

— Хорошо, если бы только сон. Но, к сожалению, это была явь. Когда я позвонила тебе после зашиты диплома, чтобы пригласить отметить окончание университета, твой телефон оказался уже включен. И я услышала все, что ты говорил Колетт…

Арман побледнел, но все равно с вызовом заявил, невесть на что надеясь:

— И что ты могла услышать?

Сделав пару шагов к шифоньеру, Кристи пошарила на нижней полке, достала свой телефон и включила диктофон. Арман с ужасом узнал голос Колетт и свой небрежный ответ:

— Ты не собираешься прекращать свидания со мной после женитьбы?

— Чего ради? Кристи, конечно, очень милая девочка, но с тобой ей никогда не сравниться…

В голове Армана все смешалось, и он обессиленно упал обратно в кресло. Смотревшая на него с горьким упреком Кристи тихо посоветовала:

— Тебе лучше уйти. Найди другую дурочку, которая будет за драгоценную безделушку покорно терпеть все твои подлости. Так, как терпела их твоя мать. Но я не такая. Я хочу себя уважать.

Подняв голову и просительно заглянув в ее глаза, Арман прохрипел:

— Нет. Я не могу уйти. Я тебя люблю.

Кристи недовольно пожала плечами.

— Для чего столько вранья, Арман? Неужели тебя так заело то, что я оставила тебя первой?

Он отрицательно взмахнул рукой.

— Я и не думал об этом. Может быть, я не сразу осознал, что влюбился, но теперь я это знаю твердо. Мне никто не нужен, кроме тебя.

В его голосе звучало столько отчаянной боли, что Кристи дрогнула. Но только на мгновение. Рассмеявшись с каким-то тяжелым отчаянием, она спросила:

— Арман, будь ты на моем месте, ты бы поверил сам себе?

Он воскликнул, не заботясь о логичности:

— Да! Потому что это правда!

Проведя по лбу нервным жестом, Кристи сказала:

— А вот я тебе не верю. Я сразу, с того самого первого вечера, когда ты объявил меня своей невестой, заподозрила, что здесь что-то не так. А когда ты познакомил меня с четой Дени, догадалась, в чем конкретно дело. И когда мои подозрения с твоей помощью подтвердились, не медлила ни минуты.

Уткнув лицо в ладони, Арман простонал:

— Но почему ты мне ничего не сказала? Почему не предупредила, что уходишь?

— А зачем? Что бы это изменило?

Вскинув голову и глядя ей прямо в глаза, он прохрипел:

— Все! Я бы понял, чем мне грозило мое легкомыслие, и прекратил бы встречаться с Колетт. Кстати, все наши свидания происходили по ее инициативе, не по моей…

— И ты считаешь, что это тебя оправдывает?

— Нет, конечно нет! Но пойми меня — я всю свою сознательную жизнь наблюдал, как отец изменяет жене, а она не говорит ему ни одного дурного слова. Я и не видел в этом ничего предосудительного.

Кристи с вызовом рассмеялась.

— Вот как! На тебя подействовал дурной пример твоих родителей. Что ж, моя мама меня всегда предупреждала, что сыновья из подобных семей никогда не станут хорошими мужьями и от них нужно держаться подальше. Она была права, и я собираюсь следовать ее совету. Так что уходи.

Внезапно попав в недостойную когорту отпрысков из неблагополучных семей, Арман вконец растерялся. Стараясь выбраться из вязкой трясины, в которую угодил из-за собственной беспринципности, он решился идти ва-банк:

— Я виноват, признаю…

Кристи знала, как он не любил признавать свои ошибки, и понимала, что для него такое признание сродни подвигу, но не желала ни шагу сделать ему навстречу. Для них все кончено. И ничего не повторится. Все, что между ними было, изгажено его подлой изменой. И она отрицательно покачала головой.