Он окаменел.

– Еще один?

– Да, – прошептала она. – Последний. И я скажу тебе это. Не потому, что я хочу получить что-то взамен, или потому, что ожидаю, что ты вернешься, а потому, что ты должен это знать. – Голос у нее дрожал, но она все равно продолжала. Это ее шанс хоть что-то исправить, и к тому же она собирается сказать ему правду. Это придает ей смелости и уверенности. А последствия? Будь что будет. – Я люблю тебя, Ренцо. Я полюбила тебя с первой же минуты, как увидела. Меня словно ударило молнией. И чувства к тебе никогда не исчезали, наоборот – росли. Наша первая ночь… это было что-то невообразимо прекрасное. Я никогда раньше не хотела близости с мужчиной, и, если ты меня не хочешь, мне никто больше не нужен, никто не даст мне того, что дал ты.

Молчание. Дарси слышала лишь громкий стук сердца и не осмеливалась взглянуть на Ренцо. Но она должна на него посмотреть. Если он ее окончательно отверг, то, как бы ни была мучительна правда, она должна увидеть это на его лице.

– Как ты сюда попала? – спросил он.

– Я… я сама приехала на машине.

– Ты только недавно получила права и решилась приехать и припарковать машину в центре города?

– Я оставила ее у входа в здание, а ключи отдала охраннику. Я сказала ему, что я твоя жена.

– Значит, ты подумала, что вот так возьмешь и приедешь сюда, явишься в мой офис, ворвешься на заседание, чтобы сказать мне пару слов и все исправить?

– Я… я поступила так… я сочла, что так будет правильно.

– Правильно? Для кого?

– Ренцо…

– Нет! – рявкнул он. Холодность исчезла, теперь он был вне себя от ярости, глаза горели. – Я этого не желаю! Capisci?[11] Я не желаю жить таким образом, Дарси. Не желаю спрашивать себя, что, черт побери, я узнаю о тебе в следующий момент, что ты скрываешь от меня, какие секреты прячутся за этими колдовскими зелеными глазами.

На его лице ни капли жалости. Но разве можно его винить? Она знала, как он ценит доверие, а она испытывала его доверие на прочность. И доверие разбилось, и теперь осколки лежат между ними. Надежда, которая тлела в душе, погасла. Дарси сжала губы. Только бы не заплакать.

Она не заплачет.

– Выходит, что говорить больше нечего? Я ухожу, продолжай заседание. Ты прав. Мне следовало заранее позвонить, но я опасалась, что ты не захочешь меня видеть. – Она перевела дух. – И все же я уверена, что мы с тобой сможем договориться. Это будет полюбовная сделка для благополучия нашего ребенка. Уверена, что мы оба этого хотим. – Дарси посмотрела на Ренцо в последний раз долгим взглядом, впитывая в себя точеные черты смуглого лица, чувственные губы и блеск черных глаз. – Прощай, Ренцо. Будь здоров.

И с высоко поднятой головой она вышла из кабинета.

Не успела дверь за Дарси закрыться, как вбежала секретарша:

– Ренцо, простите…

Он махнул рукой, показывая, что хочет остаться один.

В голове полный хаос. Он мерил шагами длинный кабинет. Думать о последнем проекте невозможно, он видел только Дарси, слезы в прозрачных зеленых глазах. Он представил, какой была ее жизнь. Какой невыносимой. Представил всю грязь, которую ей пришлось вынести. И она вынесла это. Она победила обстоятельства, сумела подняться из низов. Конечно, она всего лишь стала официанткой, а не сидит в совете директоров большой компании. Но она оплатила свою учебу и прочитала массу книг. Она честно работала на двух работах. И даже когда надевала обтягивающее сатиновое платье официантки, вела себя гордо и независимо. И она не хотела принимать от него ни единой вещи. И это не было показухой. Она боялась открыться из-за страха, что ее оттолкнут, отвергнут, потому что ее отталкивали много раз.

А он? Он тоже к этому причастен. Он отверг ее, дал ей уйти, и это произошло в тот момент, когда она призналась, что любит его.

Любит… его.

Он же был готов отказаться от этого, от ее красоты, от ее жизнелюбия. И ради чего?

Холод пробежал у него по коже. Он вышел из кабинета и, не говоря ни слова секретарше, направился к лифту. Ему казалось, что спуск в цокольный этаж длится бесконечно. Сжав кулаки, Ренцо смотрел на часы. Неужели она уже успела уехать?

В тусклом свете подземной парковки он старался разглядеть машину Дарси и не увидел. Теперь у него сжались не только кулаки, но и сердце. Грудь сдавило резкой болью, стало трудно дышать. Что, если она после того, как он жестоко с ней обошелся, едет по забитой транспортом дороге в Брайтон, возвращаясь в пустой дом?

Чувство вины разрывало его, а глаза лихорадочно продолжали искать ее машину. И тут он увидел Дарси на другой стороне стоянки – она сидела в своем скромном автомобиле, на покупке которого она настояла. Как часто его злило ее упрямство, но еще чаще возбуждало. Он торопливо подошел к ее автомобилю и положил ладонь на ветровое стекло.

– Прости меня, – произнес он, но она покачала головой. – Впусти меня.

Она снова покачала головой и трясущимися пальцами вложила ключ в зажигание.

Ренцо прижал лицо к стеклу, не обращая внимания на то, что из лифта вышел сотрудник отдела информационных технологий и уставился на него с широко открытыми глазами.

– Открой, – громко потребовал Ренцо. – Или я сорву эту чертову дверь.

Она, должно быть, поверила, что он это сделает, потому что щелкнул замок. Он открыл дверцу и, пока она не передумала, сел рядом.

– Дарси…

– Что бы ты ни хотел мне сказать, – заявила она, – я не стану слушать.

И заплакала. Заплакала без слез. Лицо у нее покрылось пятнами, глаза покраснели. Ренцо вдруг понял, что такой он ее никогда не видел. Это рвало ему душу.

Ренцо хотел обнять ее, поцеловать, почувствовать ее тепло, раствориться в ней, как это бывало много раз в прошлом. Но обнять Дарси – это не честно, это была бы попытка уйти от главного, а ему необходимо разрешить самый важный вопрос.

Понять, что же еще было неправильным.

Не в ней, а в нем. Как она могла полностью доверять ему, когда он столько всего ей не говорил?

– Послушай меня, – произнес он. – Позволь сказать то, что следовало сказать тебе давно. Сказать, как ты изменила мою жизнь… во всем изменила. Благодаря тебе я начал чувствовать то, о чем и не догадывался… да и не хотел вообще об этом думать. Почему? Потому что боялся, чем это чревато для меня. Я ведь успел увидеть и обиду, и боль в отношениях мужчины и женщины, и я не хотел, чтобы подобное произошло со мной. Но я понял… – Он тяжело вздохнул.

Дарси показалось, что он больше ничего не скажет.

– Понял что? – спросила она.

– А то, что самая сильная боль меня ждет, если тебя не будет со мной. Когда ты ушла из моего кабинета, до меня вдруг дошло, что моя жизнь без тебя будет похожа на дни без солнца, когда небо постоянно затянуто тучами.