– Очень поэтично, – насмешливо заметила Дарси. – Может, твоя следующая возлюбленная услышит эти слова, пока не будет поздно.

Она не дрогнула, не сломилась. Разве это недостойно уважения? Будь на ее месте другая, он не остался бы и не стал упорствовать. Но он сейчас и здесь бьется за… Он точно так и не определил за что.

Да он бьется за свое будущее!

– Есть еще кое-что – тебе нужно это знать, прежде чем ты снова посмотришь на меня вот таким непримиримым взглядом. Все, что я делал для тебя, я никогда ничего подобного не делал ни для кого еще. Как ты думаешь – почему? Да потому, что я был сражен теми чувствами, которые ты во мне зародила. Хотя иногда мне хотелось, чтобы никаких чувств не было вообще. Я хотел нашего ребенка. Я хотел тебя. Я наслаждался тем, что ты со мной. И тем, что я твой муж. Это счастье – просыпаться вместе с тобой утром и целовать тебя на ночь. И… я люблю тебя. Дарси, я очень тебя люблю. Сама реши, чему из сказанного ты веришь, но прошу тебя поверить.

Дарси слушала его признание в любви, и по щеке сначала стекла одна слезинка, задержавшись соленой каплей в уголке рта. Она слизнула ее, и тут слезы потекли потоком. Сквозь пелену перед глазами она смотрела на Ренцо, и его красивое, мужественное лицо больше не выглядело закрытым от нее. Нет, оно сияло, сияло от света, струившегося из глаз. Господи, как же она ждала этого взгляда! Так светит маяк в кромешной ночной тьме. Светит, указывая путь кораблям.

– Да, я верю тебе, – прошептала она. – А теперь обними меня покрепче, чтобы… я поняла – это не сон.

У Ренцо вырвался радостный смех. Он нагнулся к ней, отвел кудрявую прядь волос с лица и обхватил руками. Поцелуи обрушились на ее мокрые от слез щеки. Дарси прижалась к нему, губы потянулись к его губам. Они целовались так, как никогда раньше, и ей казалось, что сердце не вынесет столько счастья. Но вдруг она дернулась и откинула голову, словно испуганная лошадка.

– Ох, как же я тебя люблю, моя маленькая огненная искорка, – бормотал Ренцо, не замечая, что она вонзила пальцы ему в предплечья.

– Я тоже, – быстро проговорила она. – Но нам надо поскорее уехать отсюда.

– Ты хочешь вернуться в Суссекс?

Дарси закрыла глаза, пережидая новую схватку.

– Не думаю, что мы успеем добраться до Суссекса. Еще две недели до срока, но, кажется, у меня начались роды.

Все прошло быстро и легко – так, во всяком случае, успокаивали Дарси акушерки. Но Дарси подобный опыт легким не назвала.

Ренцо находился около нее каждую минуту, держал за руку, вытирал пот со лба и шептал нежности по-итальянски, которые, как ни удивительно, она понимала.

Наконец настал тот момент, когда к ее груди приложили Луку Лоренцо Сабатини, и он начал жадно сосать, глядя на нее темными глазками, точно такими же, как у его папы. Акушерки и врач ушли, и они остались одни. Дарси посмотрела на лицо Ренцо и увидела, что его глаза как-то необычно блестят. Она подняла руку и коснулась небритой скулы. Он… плачет?

– Scusi, – пробормотал он и наклонился, сначала поцеловал пушистую головку сына, а затем коснулся губ Дарси. – Я тебе не очень-то помогу, если начну давать волю чувствам, да?

Дарси улыбнулась:

– Не смущайся. Мне нравится, что мой сильный, неприступный мужчина размяк при виде своего новорожденного ребенка.

– Похоже, мой сын имеет надо мной ту же власть, что и его мама, – ответил Ренцо и погладил рыжие локоны. – Хочешь, я уйду и оставлю тебя отдохнуть?

– Ни в коем случае. – Она подвинулась, освободив ему место на узкой больничной кровати. Дарси никогда не была так счастлива, как в ту минуту, когда Ренцо обнял ее вместе с Лукой и прижал к себе. Она словно всю жизнь брела в темноте и неожиданно оказалась на поляне, залитой солнцем. – Эта кровать не самая удобная на свете, но на ней мы помещаемся все втроем. Я хочу, чтобы ты был рядом, Ренцо. Здесь, со мной и Лукой. Мы никогда тебя не отпустим.

Скинув туфли, Дарси с облегченным вздохом повалилась на диван и недоуменно взглянула на Ренцо – он протянул ей узкий кожаный футляр.

– Что это? – спросила она.

Он поднял брови:

– Разве подарки не должны быть сюрпризом?

– Сегодня не мой день рождения.

– Не твой, но день рождения Луки.

Дарси смотрела в черные глаза мужа и сияла от радости. Трудно поверить, что их прелестный сын только что отпраздновал первый год жизни. За год он успел пленить всех вокруг сообразительностью и любознательностью, а порой проявлял и материнское упрямство.

Сегодня был устроен утренник для его маленьких друзей в Суссексе с серпантином, шарами и пирожными. А мамы пили розовое шампанское. Дарси начала понемногу знакомиться с соседями – и в Суссексе, и в Лондоне, и в Тоскане, где они проводили отпуск на вилле. Теперь она была уверена в любви мужа, и позор прошлого больше над ней не довлел. Появились друзья, и сразу посыпались приглашения – впервые в ее жизни. Хотя самым лучшим другом был и всегда будет ее муж.

– Открой это, – попросил Ренцо.

Она отщелкнула замочек и увидела ожерелье: тройная нитка ограненных изумрудов блестела на темном бархате. Смущенная Дарси подняла глаза. Она помнила, как сразу после рождения Луки Ренцо разыскал Дрейка Брадли и убедил шантажиста сказать, где тот заложил бриллиантовое колье. Он, разумеется, записал признание Дрейка и пригрозил ему судом и тюрьмой, но не стал сдавать Дрейка полиции. Вместо этого он дал ему шанс – предложил работу по расчистке участка под свой новый проект в Англии. Дрейк охотно согласился – это, скорее всего, была его первая легальная работа. И как ни странно, работал он очень хорошо. После этого он относился к Ренцо с преданностью побитой собаки к человеку, который ее спас.

Бриллиантовое колье было возвращено, но Дарси взяла его в руки с таким видом, словно это не сверкающие камни, а неразорвавшаяся бомба.

– Ты наверняка не получишь большого удовольствия, надевая его? – спросил Ренцо.

– Нет. Слишком тяжелая у него история. И ты же знаешь, что я не любительница бриллиантов.

На следующий день Ренцо вернул колье в благотворительный фонд, чтобы его снова выставили на аукцион. И с тех пор не упоминал о колье.

До сегодняшнего дня разговоров об украшениях не было вообще.

– Ренцо, – прошептала Дарси, очарованная блеском изумрудов. – Это слишком.

– Нет, – твердо произнес он. – Не слишком. И этого тоже недостаточно. Если бы я скупил все, что есть в каждом ювелирном магазине в мире, все равно было бы мало. Потому что я люблю тебя, Дарси. Я ценю то, что ты мне дала, что открыла мне – ты превратила меня в человека, каким я стал сейчас, и этот человек нравится мне больше, чем тот, кем я был раньше. – Голос у него прервался, глаза горели. – К тому же разве я не говорил всегда, что ты должна носить изумруды под цвет твоих глаз?