помрёт от угара пьяного, значит, повезло ему. Он жить не хочет. Поэтому и пьёт. Ты думаешь, сколько ему лет? Шестьдесят? Семьдесят? Нет, он всего на три года меня старше. А он уже жить устал. Всё власть да служба, а жизни то и нет! Одиноко ему. Сам он, на тот свет не торопится, но и не откажется отправиться, если случай подходящий подвернётся. Он живет ещё, только ради людей своих – Поозёров,– князь он их. Душа его рода давно уже с Волховом слилась и сам он тоже. Найдёт наследника и защитника для своей земли, и людишек, и уйдёт в леса навеки. Ты Лёша хоть одну могилу Кучковича видел? Нет, и не увидишь. Нет у его рода могил, как нет и смерти. Их Волхов в этот мир привёл. Волхов и уведёт. Куда только, я не знаю, то ли в кущи райские, то ли в пекло огненное,– тихим голосом повествовал Василий о горе Кучковича.

Потом замолчал и молча сидел минут тридцать, чем обеспокоил друзей. Лёха, даже подумал, что Василия сон сморил, что бы разбудить друга, он брызнул на него водой. Василий спокойно вытер лицо рукавом,

–Ну, вы, там, на вёслах, налегайте,– в ответ на действие друга проворчал Василий, отгоняя скорбные мысли, навеянные рассказом Никиты Захарьевича, что из Кучковичей и своим ответом на вопрос Алексея.

Лодка, повинуясь единой воли гребцов и кормчего, легко скользила против течения, и с первым дуновением утреннего ветра, шурша днищем по береговому песку, остановилась у русского стана. Друзья тихо, не тревожа уснувших часовых, вытащили бочки на берег. Спрятали княжью долю возле шалаша князя, справедливо рассудив, чем ближе к князю, тем меньше вероятность кражи. Они прикрыли бочки лапником поверх, которого положили штук десять крупных рыбин, лежащих на видном месте возле шалаша, как будто для всеобщего обозрения и оценки умения рыболова. После чего, довольные результатом похода, то есть восстановлением попранной справедливости, начали скрупулезно готовить место для кратковременного отдыха. Они подбросили в затухающий костёр несколько крупных веток. Не торопясь, основательно выбрали место, куда шло тепло от костра, а дым не шёл. Заботливо укрыли отрока трофейной парусиной. Повернулись к костру спиной и погрузились в крепкий предутренний сон. Всё было сделано, так слажено и тихо, что не нарушило чуткий сон часовых охраняющих жизнь и покой князя.

Князь Александр был немало удивлен, когда после сна, увидел возле своего шалаша гору лапника, на которой лежали пойманные им вчера рыбы, горящий костёр и безмятежно спящую компанию. Князю было интересно узнать, где они пропадали, но пришедший от Пелгусия гонец с вестями, что свеи нигде не обнаружены, заставил его заняться будничными обязанностями полководца, а именно вести полки домой. К полудню войско четырьмя колоннами начало выдвижение в сторону Новгорода. В первой колонне были полки Гаврилы Олексича, во второй Сбыслава Якуновича, Миша Прушанин охранял обоз с добычей. В арьергарде, не отягощенный добычей шел единственно боеспособный из всего войска полк князя, охраняя от врагов, некрещёных еще племён еми и ижоры, войско, и обоз с добычей. Предосторожность необходимая в нашем случае, когда войско полностью деморализовано богатой добычей, а данники Новгорода емь и ижора мало, чем отличались от своих хозяев в вопросах пограбить.

Подготовка к обратному маршу не затронула заслуженный отдых друзей. Проспав до полудня, они не обращая внимание на суету собирающегося в обратный путь победоносного войска, после пробуждения занялись своими делами. Арсений молился, Алексей занимался с отроком, Василий, поминая не добрым словом все колена Рюрикова племени, чистил рыбу, которая была поймана князем, но не была им выпотрошена и готова была протухнуть. Разрезая брюхо очередного хариуса, Вася говорил,

– У них, у всех Рюриковичей так, руки только в сторону загребать поставлены, а чтоб не пропало, и сохранить загрёбленное, у них терпежа не хватает. Вот рыбу поймал, так выпотроши, зазорного нет ничего. Апостолы и те рыбу потрошили. Нет, не будет порядка на Руси, пока такие князья рыбу ловят. Вычистив рыбу, Вася пошёл искать подобающую для задуманного им блюда посуду. Глубокие сковороды были найдены в лодке Пелгусия, истребованы Василем под предлогом кормления князя. Затем Василий где-то раздобыл муки, масла сливочного, сметаны пол кринки и шесть головок лука. Травок пахучих он насобирал, не отходя далеко от лагеря. Распалив костёр посильнее, Василий положил стерлядок в одну сковородку, предварительно выложив дно сковороды нарезанным кольцами луком, пролитым сверху сметаной. Вместо крышки он закрыл сковородку травами. На вторую сковороду он растопив масло, всыпал туда муки, довел её до золотистого состояния, и затем положил обезглавленную рыбу, прикрыв сверху крышкой. Потом он поставил сковородки в костер, аккуратно обложив каждую сковороду ровным слоем угля. Минут через десять Леха с отроком сидели рядом в ожидании начала праздника, а Арсений в нетерпении читал молитву в благодарность Богу, что он дал им такой обед. Вытащив сковороды из огня, Вася стал скорбно наблюдать, как из его друзей уходит всё то – данное Богом, что делает человека – человеком и пробуждается звериная страсть к обжорству. Через час он осведомился у Арсения, что князю оставили, на что Арсений ответил,– Опоздавшим кости.

После обеда друзья, все вместе, впали в дрёму и адекватно реагировать на происходящее смогли часа через два, когда княжеские дружинники стали надевать сапоги и менять портянки, что бы ноги не натереть старыми.

Проблему поставил Арсений,

– Вино как понесём?

Все задумались, нести две бочки до Новгорода им самим ну никак не хотелось. Был еще выход, остаться здесь и через неделю вернуться в Новгород. Но подводить Арсения уже обещавшему князю, причастие красным вином, по возвращению из похода, тоже не хотелось.

–Тут без Пелгусия не обойтись,– сказал Василий,– пойду, поищу его.

Пелгусий нашёлся быстро, он ждал на берегу, когда Василий вернёт ему его сковороды.

Вася, подойдя к нему и как бы невзначай спросил,

– Ты ли видел Бориса и Глеба перед битвой?

Дак, да, – ответил Пелгусий, однако увидя сомнения во взгляде Василия.

Пелгусий начал с жаром доказывать Василию истинность своего видения. Василий выдержал всего несколько минут пелгусиевской скороговорки, где речь часто перерывалась возгласами и решительными движениями рук.

–Я то тебе поверю, но проверить надо, не наваждение ли это было. Бесы, они знаешь какие хитрые. Надо к владыке идти, – поставил в известность аборигена Василий.

– Дык, так, я схожу. Да.

– А, ну если, сам сможешь-то, иди. Только когда дойдёшь-то? В следующую пятницу или к Рождеству, когда владыка всех, и убогих тоже благословляет,– ответил Вася.

Пелгусий после этих слов