Прямо перед тридцатидевятилетием Ли первый выпуск «Фантастической четверки» появился на прилавках газетных киосков. Созданный в непростой период его жизни (как и у Кирби), комикс казался последним рывком, так как их карьеры в тот момент действительно были в критическом положении. После буйных 50-х, в которые публика слишком бурно выступала против комиксов, многие, включая Ли, действительно думали, что индустрии пришел конец. Циклическая природа этого бизнеса сделала возможность распада реальной. Сколько же еще подъемов и спадов мог он выдержать?

Но вместо того чтобы стать лебединой песней Ли, комикс вызвал большое количество интереса канадцев, чего не случалось ранее. Обычно единственным признаком успеха комикса были данные о продажах, которые не приходили в течение многих месяцев после выхода журнала. Когда Ли читал все письма, которые приходили ему в офис, он понял, что читатели от 12 до 15 лет случайно натыкались на новое название, открывали комикс и начинали переживать, прочитывая содержимое. Они просили больше, что укрепило веру Ли в себя и подняло его боевой дух. После стольких лет написания сюжетов без единого отклика от фанатов количество поддержки дало Ли именно то, в чем он так отчаянно нуждался в тот момент.

Как всегда ворчливый и осторожный, Кирби отреагировал с меньшим энтузиазмом и не захотел сильно радоваться, как это было и с другими хитами продаж в его карьере. Он продолжил писать и рисовать, выпуская потрясающие страницы одну за одной. Ли рассматривал письма и открытки как доказательства его идеи, что если создавать комикс, который тебе самому нравится читать, то и другим он тоже понравится.

Фантастическая четверка не просто стала площадкой для создания Ли и Кирби других супергероев, она встряхнула всю индустрию в целом. После опыта создания как можно более завлекающих названий Ли понял, что он теперь может играть еще одну роль: роль законодателя моды, а не последователя. Он доверял своим инстинктам, своему умению рассказывать увлекательные истории и бесподобным художественным способностям Кирби.

Ли и Человек-Паук (1994). Stan Lee Papers, Box 138, American Heritage Center, University of Wyoming

Внезапно появился и прыгнул прямо в руки к читателю новый супергерой, жилистый и напряженный. Лицо скрыто за маской, только похожие на глаза инопланетянина выдают в нем человеческую натуру, ведь на лице не видно ни носа, ни рта. Его сила потрясает – он абсолютно легко и непринужденно держит в одной руке отвратительного преступника, а другой в этот же момент висит на тонюсенькой паутинке над улицами оживленного города. На заднем плане видны маленькие фигурки людей, стоящих на крышах, показывающих пальцами на происходящее.

Супергерой находится не в центре изображения, застывший в движении – все это похоже на то, как если это были не рисунки, а фотографии взволнованного фотографа, старающегося запечатлеть удивительное происшествие. Изображение передает скорость полета, ветер за спиной героя. Его дельтовидные мышцы напряжены, а ноги неестественно изогнуты. От локтя до груди видна какая-то странная паутина. Это человек или же существо с другой планеты?

Ответа как такового не было. Прочитав текст в ярко-желтом квадратике на левой стороне страницы, читатель узнает шокирующую правду. Это не взрослый человек, повидавший мир, как Бэтмен или Супермен, один из которых кошмар наяву, а другой – крайне положительный инопланетянин. Нет, этот герой просто обычный «застенчиый подросток» по имени Питер Паркер. Мир, как он заявляет, постоянно издевается над тинейджерами и заставляет их прятаться, но удивится его новоприобретенной «классной силе».

Так появился Человек-Паук.

Человек-Паук в 1962 году появился из-за того, что Ли опять пошел на риск. Он доверял своим инстинктам, выращенным на десятилетиях работы в безумной индустрии комиксов, и знал, что стоит поддаваться больше искушению и не бояться ошибаться, а не подчиняться логике. Во время долгого пути, от издания до первых мест на газетных прилавках, количество продаж определяло, что предложит тот или иной издатель. Ненадежные фанаты комиксов часто меняли свои интересы, оставляя таких издателей, как Ли, озадаченными.

Поставить на нового героя значило потенциально потерять множество часов на написание, рисование и придумывание заголовка, который может и не продаться, вместо того чтобы тратить время на создание чего-то более выгодного. В индустрии, в которой все завязано на таланте и точности времени исполнения, всегда была нехватка хороших художников и писателей, которые будут тратить время на то, что не продастся. Денежная сторона этого бизнеса препятствовала его творческой составляющей, продвигая вперед быстрое и выгодное написание. Творческие команды пытались работать в темпе строжайших ежемесячных дедлайнов.

В течение двух десятилетий тяжелой работы редактором и писателем Ли насмотрелся того, как некоторые жанры обретают жизнь, быстро набирают обороты, а после читатели находят что-то поинтереснее. Военные истории уступили романтическим, те же в свою очередь утонули в пучине комиксов о монстрах, а последние заменились на инопланетян. В эру, когда небольшая группка издателей держала под контролем целую индустрию, все пристально следили за работой других, чтобы в случае чего подхватить моду на популярный продукт.

Ли называет издателя Мартина Гудмена «одним из самых лучших подражателей всех времен». Гудмен указывал, что нужно писать Стэну, после того как сам вынюхивал все эти советы и наставления во время игр в гольф с остальными издателями. Если он слышал, что у соперников хорошо продаются вестерны, он приходил к Ли и мычал: «Стэн, сделай-ка какой-нибудь вестерн»[156]. Каждая новая мода значила немедленное переключение на этот продукт. Маневренность, необходимая в этой среде, была главной силой Ли, основанной на быстром написании сценариев для разных историй одновременно. Ли работал в таких условиях так много лет, что отточил свое мастерство так, что мог сочинять множество историй и сюжетов, совершенно не путаясь в них. Он придумывал специальные приемы и игру слов, чтобы запоминать имена и названия, например в 1960 году он переделал ковбоя «Rawride Kid» в преступника или же иногда использовал аллитерацию (Модель Милли)[157].

Когда определенные жанры продавались хорошо, Мартин Гудмен давал Ли немного передохнуть, но если продажи падали, он усиливал давление. Как настоящий консерватор он не особенно хотел изменений, что сильно раздражало Ли. Писатель сильно сердился по поводу низменных желаний босса и объяснял это так: «Он думал, что комиксы читают только очень маленькие дети или же тупые взрослые», что значило: «Он не хотел, чтобы я использовал слова, в которых содержалось больше двух гласных… Не нужно было сильно вдаваться в характеристики героев, нельзя было вставлять слишком много диалогов, просто нужно было очень много действия». Учитывая ненадежное положение индивидуальных печатных компаний, которые слишком часто терпели неудачу, и его долгие взаимоотношения с Гудменом, Ли признавал: «Это была работа. Я делал то, что мне говорили».