А потом он прикрыл глаза и положил руки на колени – ладонями вверх.

– Вы не хотите заехать в обувной магазин? – спросила я, и мистик не спеша повернулся ко мне:

– Не сейчас, Анжелика. У меня встреча.

– Встреча?

– Да. В конце этой улицы, на перекрестке, под часами меня ждет дама. Вы не против, если мы пригласим ее к нам присоединиться? – галантно осведомился автор бестселлеров.

– Разумеется, нет, – ответила я, хотя вряд ли его интересовало мое мнение.

Через пару минут такси остановилось у тротуара. Пешеходов в такую погоду было мало, а те, кто по необходимости оказался на улице, бежали вперед, не разбирая дороги, лишь бы быстрее убраться с дождя и холодного ветра. Только одна хрупкая фигурка стояла неподвижно на углу, под большими электронными часами.

У девушки не было зонта, и мелкие холодные капли сыпались ей на голову. Если она стояла здесь больше пяти минут, то наверняка промокла насквозь, и несложно догадаться, что уже вечером она свалится в постель с температурой.

Козаков открыл дверь машины и босиком пошел к ней по мокрому тротуару, она повернулась ему навстречу, и тогда я увидела ее лицо. В тот момент стало ясно, что существование все-таки умудрилось преподнести сюрприз и мне.

Это была девушка-фотограф, которая снимала мистика для журнала.

Козаков подошел к ней и взял ее за руки.

Так они и стояли – босой мужчина и промокшая женщина – на оживленной улице, среди стремительной московской осени. На них было холодно даже смотреть, но казалось, что ни один из них не собирался двигаться с места. Я тоже вышла из машины.

– Мне очень неловко вас отвлекать, – произнесла я, и при этих словах мистик недоуменно обернулся, как будто и думать забыл обо мне и о такси. – Но вы оба простудитесь. Садитесь в машину!

– Анжелика – моя вторая мама, – усмехнулся Козаков. – Вы помните Лию?

Она улыбнулась мне, близоруко прищурившись, и я поняла, почему автор кармических теорий стоял в ледяной луже босиком, забыв все на свете: улыбалась она так тепло и приветливо, как будто прижимала вас к самому сердцу.

Мы вернулись в машину, только теперь мне пришлось перебраться на переднее сиденье, потому что сзади, прижавшись друг к другу, уселись мокрые голубки. Мистик держал хрупкую Лию за руку, и надо признаться, что более дурацкое выражение лица у него было только в эротическом кино с участием девушки по имени «кажется Кира».

Я понятия не имею, когда он успел договориться о встрече с Лией и как собирался в нужный момент избавиться от Кати номер три. По всей видимости, знаменитый мистик гораздо больше знал об устройстве этого мира, чем простые смертные.

Еще через четверть часа они высадили меня из такси у дверей моего дома и отбыли в неизвестном направлении.

А я поднялась пешком на девятый этаж, вошла в мою квартиру и поежилась от холода. Может быть, горничная только что закрыла форточки, которые она так любит держать нараспашку во время уборки. А может быть, я так замерзла на улице, что не могла согреться даже в теплой и сухой квартире.

Я отправилась на кухню и заварила себе крепкий чай. А затем набрала в ванну очень горячей воды. Но даже в обжигающей ванне мне было холодно, как будто что-то непоправимое уже случилось, а я не уследила, и исправить это теперь не могла ни я, ни даже знаменитый автор кармических теорий.

Когда я засыпала, укрывшись двумя одеялами и пледом, у меня перед глазами все еще стояло нежное лицо Лии, которая умела улыбаться, как никто другой.

Во сне она смотрела на меня как обиженный ребенок и тихо жаловалась:

– Как ты могла, Анжелика? За что ты так со мной? Теперь он меня съест, точно так же, как и вас всех.

– Неправда! Я думала, ему понравилась Катя, а тебя я даже не заметила… И к тому же колесо судьбы… И меня-то он не съел! – отвечала я.

– Это только потому, что ты невкусная, – вздыхала в моем сне Лия.

И я знала, что она совершенно права.

Выспаться той ночью мне не удалось.

– Анжелика, – нерешительно произнес мистик в телефонную трубку, – вы еще не спите?

– Разумеется, сплю.

– Простите. Мне очень неловко, что я вас потревожил…

Часы показывали начало четвертого, но я сильно сомневалась в том, что Козакову и в самом деле было неловко.

– Что-то случилось, Алексей?

– Ээээээ…

– Только не говорите, что вслед за ботинками пропала вся ваша одежда.

– Не смешно, Анжелика. Может быть, повод, по которому я звоню, покажется вам ничтожным, но для меня это очень важно, понимаете? Так что не сердитесь.

Его голос был чистый сахар, и наверняка автор бестселлеров прекрасно понимал, что сердиться на него невозможно даже в начале четвертого ночи.

– Я написал пятнадцать страниц текста, – торжественно сообщил мистик, а я сделала вывод, что пятнадцать страниц – это повод для гордости. – Может быть, вы согласитесь сделать копию?

– Разумеется. Я приеду прямо с утра.

– Анжелика, – вкрадчиво начал Козаков, и мне уже было ясно, к чему он клонит, – видите ли, это очень сильный материал. И я чувствую себя неуютно, когда у вас нет копии…

Я села в кровати и включила свет.

– Минут через сорок я буду у вас. Постарайтесь за это время не потерять компьютер.

– Какая вы все-таки злая, Анжелика, – буркнул мистик, но голос у него был очень довольный.

Такси приехало за мной через пятнадцать минут. Я оделась потеплее и вышла на улицу. Было по-прежнему сыро и холодно, а с неба сыпал отвратительный мелкий дождь. От одного воспоминания о том, как Козаков стоял на улице босиком, преданно глядя в глаза промокшей Лии, меня мороз пробирал по коже.

Мы ехали мимо домов, расцвеченных рекламой, но светящихся окон было совсем мало. Я представила себе мистика, который сидит у себя дома, прижимая к груди ноутбук, чтобы не потерялся. Я представила Бориса, который наконец-то заснул в компании двух молоденьких девушек, а может быть – трех. Первую Катю, которая беспокойно кутается в одеяло, даже во сне не забывая о том, что срок сдачи новой рукописи давно миновал. И Катю вторую, которая вглядывается в темноту за окном, в очередной раз вспоминая загорелое лицо мистика. И Лию, которая закрылась в ванной и достает из неведомых мне емкостей только что отпечатанные снимки. Впрочем, это маловероятно: вряд ли фотографы сейчас делают это сами. Скорее, она рассматривает кадры на мониторе компьютера, выбирая самые лучшие.

Где-то за этими темными окнами пряталась настоящая Змея, неприметная Ольга, и Анна, которая боялась меня как огня, и Марина с телом, как будто выточенным из розового мрамора… Вспоминали ли они в ту ночь знаменитого автора кармических теорий, который наконец-то открыл свой компьютер и принялся писать? Или предпочли запереть свои воспоминания в сундучки и шкатулки и больше не беспокоиться понапрасну? И можно ли было считать, что он их сожрал?