– Иногда мне кажется, что вам стоило родиться лет на тридцать раньше и быть пионеркой. Вы слишком прямолинейны! У вас все только черное и белое, никаких полутонов. Красная Шапочка – хорошая, Волк – плохой, да?

– Понятия не имею, с чего вы это взяли. Я просто стараюсь быть честной, Алексей…

– Честной?! – Он встал напротив меня, скрестив руки на груди. – И что же вы вкладываете в это понятие? Неужели соответствие внутреннего и внешнего? Может быть, вы сейчас будете мне доказывать, что я не прав? Может, вы думаете, что мне нужно было наплевать на все сроки, дождаться зимы, уехать в глушь и мерзнуть там пару месяцев, чтобы написать то, что я прекрасно могу написать и здесь?! Вы это будете мне доказывать?

Его лицо покраснело, а маленькие морщинки, которые делали его похожим на грустного клоуна, проявились сильнее обычного. Мистик был не прав: я не собиралась ничего доказывать.

Я молча допила чай и поставила чашку на стол.

– Знаете что, Алексей? – как можно спокойнее сказала я. – Вы мешаете мне сосредоточиться. Так что я лучше поеду домой и почитаю там, а потом сразу же вам перезвоню. Всего доброго.

– Как вам будет угодно, – холодно произнес Козаков и скрестил руки на груди.

– М-я-я, – неодобрительно высказался Шива.

Они оба проводили меня до дверей, причем кот обвивался вокруг моих ног, пытаясь изобразить нечто, похожее на цирковой номер.

Когда я надела сапоги и пальто, зазвенел домофон:

– Вы заказывали пиццу? – спросил хриплый мужской голос.

– Конечно, – отозвался Козаков, при этом морда у кота стала настолько хитрой, как будто инициатором заказа пиццы был именно он.

Козаков подмигнул коту, внимательно заглянул мне в глаза и смущенно улыбнулся:

– Ну что вы хотите, Анжелика? Я всего лишь живой человек. И Шива, представьте себе, с удовольствием ест пиццу с грибами…

Откровенно говоря, он был прав. Мы всего лишь живые люди, и к тому же Шива… Словом, вряд ли такая, как я, могла осуждать их обоих. Я поплотнее закуталась в шарф, и тут женский голос у меня за спиной произнес:

– До свидания, Анжелика. Спокойной ночи.

Мы с Козаковым обернулись одновременно. В дверях его спальни стояла Лия, завернутая в ярко-красную простыню. Ее очень короткие волосы были взлохмачены и стояли дыбом, а глаза были по-детски прищурены, то ли потому, что она вышла из темноты на свет, то ли потому, что плохо видела, но не носила очков.

– Зачем ты встала? Иди спать, душа моя, – мягко проворчал Козаков, а она улыбнулась мистику так, как будто уже обнимала его всем телом.

– Меня разбудил звонок, – улыбнулась она. – Это пицца? Надо же, как этот зверь с вами нежничает, Анжелика. На меня он сегодня ужасно шипел…

В ее словах прозвучал такой же укор, как в моем сне:

«Как ты могла, Анжелика?»

Я смотрела на нее, не в силах отвести глаз. Шива звонко мурлыкал, свернувшись у моих ног.

Знаменитый автор кармических теорий помедлил немного и обратился ко мне:

– «Доктор Странствий», часть первая, страница двести восемьдесят семь. Я не смею вас больше задерживать, Анжелика.

Я попрощалась и вышла, а дверь у меня за спиной закрылась без единого звука, как по волшебству.

У лифта я встретила разносчика пиццы. В руках он держал большую квадратную коробку и пакет, в котором звякали стеклянные бутылки. И я ничуть не удивилась бы, если бы мне сказали, что это было пиво для кота, который с удовольствием ест пиццу с грибами.

Такси ждало меня на улице, и казалось, что ночь стала еще холоднее и непрогляднее. Когда я села в машину, водитель тронулся с места, даже не взглянув в мою сторону.

Я откинулась на спинку сиденья. Все-таки вставать в начале четвертого очень вредно для самочувствия, особенно в такую погоду: перед глазами все плыло, и рекламные огни сливались за окнами такси в разноцветные яркие пятна. Меня все еще знобило, и что ни говорите, а такой расклад казался мне крайне несправедливым: мистик, который расхаживал по лужам босиком, и Лия, которая стояла без зонта под дождем, чувствовали себя прекрасно. А я, по всей видимости, простудилась.

Я спрятала руки в карманы и закрыла глаза. Не думайте, что я не понимала: мистик писал именно так, как положено было автору кармических теорий, и вряд ли стоило обращать внимание на антураж. Козаков был не прав только в одном – мне и в голову не приходило его обвинять, ведь я-то прекрасно знала, как обманчиво может быть внешнее. Кто может знать об этом больше, чем уродина?

Дома я раскрыла первую часть «Доктора Странствий» на странице двести восемьдесят семь.

Правую часть разворота украшало изображение мужчины, который прижимал к себе голову женщины, ласково перебирая ее длинные волосы. Она улыбалась, хитро поглядывая на читателя сквозь взлохмаченные пряди. Это могла бы быть идеальная романтическая картинка, если бы не одна довольно своеобразная деталь: тела женщины нигде не было видно, а от одного взгляда на ее улыбчивую голову по спине бежали мурашки. Но казалось, мужчину это совершенно не смущало: он нежно перебирал волосы своей дамы, не замечая ничего странного, и был вполне счастлив.

Главка на левой странице называлась так: «Голова любимой женщины».

«Когда-то много лет назад, когда Доктор был еще совсем молод и с удовольствием давал советы, у него было два любимых ученика. Они ездили с Доктором по всему миру, внимательно слушали то, что он говорил, а самое важное аккуратно записывали в блокноты. И все было бы хорошо, но только, переезжая из города в город, ученики становились все тоньше и бледнее.

– Что это с вами? – спросил однажды Доктор. – Вы чахнете на глазах. Неужели это я вас так замучил?

– Нет, – вздохнули ученики, – это не ты. Это наши женщины, которых мы возим с собой, если ты не заметил.

– А что такое с вашими женщинами?

– Они устали, спрашивают, когда мы вернемся домой, причитают и не дают нам ни минуты покоя.

– Ах, это, – рассмеялся Доктор, – нет ничего проще. Отправьте их домой!

Ученики переглянулись между собой, но смеяться не стали.

– Как же мы их отправим? Дома они не станут дожидаться, пока мы закончим путешествие, – сказал один.

– А мы будем далеко и не сможем их удержать, – вздохнул другой.

Доктор посмотрел на их растерянные лица и рассмеялся еще громче.

– Значит, вам кажется, что здесь вы сможете их удержать? Так знайте, что есть только один способ навсегда удержать женщину рядом с собой – отрезать ей голову и прижать ее к себе как можно крепче. Именно так я и советую вам поступить.

Ученики снова переглянулись и ушли прочь.

Тем же вечером один ученик отправил свою женщину домой, а второй – отрезал подруге голову и прижал ее к себе как можно крепче.