Тони навострил уши.

– Да, – ответил Мэйси с явным облегчением. – Вообще-то как раз видел. Они шли вверх по улице.

– Ты с ними разговаривал? Слышал что-нибудь?

Мэйси потряс головой.

– Я видел, – вступил в разговор Тони, и чуть не пожалел об этом, когда жесткий взгляд Карлоса уперся в него.

– И?

Тони вдруг поймал себя на том, что лихорадочно подыскивает слова, зная, что попади он в тон, скажи ровно то, что нужно – и со стеной покончено.

– Ну… Ну, понимаете… Я вроде как надеялся, что мы можем заключить сделку? Я скажу, куда они направлялись, а вы снимите меня отсюда.

Выражение лица у Карлоса ничуть не изменилось.

Тони сглотнул.

– Мистер, все, о чем я прошу – это шанс. Я поеду с вами. Буду сражаться за вас… Все, что угодно. Только снимите меня отсюда.

– Ладно, – сказал Карлос.

– Ладно? Значит, договорились?

Карлос кивнул.

– Хорошо, сэр. По вам видно, что вы – человек слова. – Тони заколебался, зная, что ведет опасную игру. – Они спрашивали, как попасть на Лобное место.

Карлос обменялся взглядами с «зеленым», стоявшим рядом с ним.

– Наверное, кроведуна себе ищут.

– Тогда мы точно знаем, где они.

Карлос кивнул, и «зеленые» отправились дальше по улице.

– Ты идиот, – сказала Бренда. – Безмозглый идиот.

– Мы же договорились! – крикнул Тони им вслед. Но «зеленые» уходили с площади, один за другим исчезая в тумане.

– Пожалуйста! – закричал Тони, срываясь на всхлипы. – Пожалуйста!

– Мы заблудились, – сказала Ана.

– Нет, нам сюда, – ответил Чет, не желая признавать, что она может быть права. Они миновали уже столько развилок, что он и понятия не имел, куда они идут. Они стояли на очередном перекрестке, пытаясь понять, какая из трех дорог им нужна.

– Куда? – спросил Джонни.

– Понятия не имею, – сдался, наконец, Чет.

С одной из улиц до них долетел скрежещущий звук, который становился все громче. В ту же секунду из-за поворота вышли двое мужчин; они тащили за собой крест, сделанный из двух толстых досок, связанных видавшей виды веревкой.

– Слабó догадаться, куда они направляются? – спросил Джонни.

Когда они подошли поближе, Чет заметил, что оба туго обмотаны колючей проволокой поперек груди: шипы глубоко впивались в плоть, местами раздирая ее до кости. Мужчины с трудом волокли тяжелый крест, постанывая от боли.

– Лобное место? – крикнул им Чет. – Знаете дорогу?

Те, явно удивленные, подняли на него глаза. Тот, что повыше, выдавил из себя улыбку и сказал:

– Ты ищешь спасения, брат?

Чет кивнул:

– Вроде того.

– Что ж, ты на правильном пути, – ответил «крестоносец». – Голгофа здесь, совсем рядом. – Он кивнул в ту сторону, куда они шли.

– Спасибо, – сказал Чет и повернулся, чтобы идти.

– Иисус говорит с нами языком страдания, брат.

– Да? – ответил Чет. – Тут, похоже, все на нем говорят.

«Крестоносец» нахмурился.

– Ты еще новичок, это сразу видно. Ты же не видел еще его слова, там, на Старой стене?

Чет помотал головой.

– Так пойди и посмотри. Это откроет тебе глаза. «Блаженны страдающие во имя мое, ибо ждет их новая жизнь – Иисус Христос Всемогущий». Буквы в десять футов высотой. Сам Иисус написал их там. Написал для нас. Для тебя, брат! – Он буравил Чета взглядом, и с каждым словом его голос звучал все более требовательно и сурово. – Иди с нами, брат. Спаси себя!

Чет всегда считал себя христианином, хотя и не слишком хорошим. Он прекратил ходить в церковь, как только смог вырваться из-под опеки тети Абигайль. Он никогда не испытывал потребности в проповедях и уж точно не нуждался в них сейчас. Улыбнувшись «крестоносцу», Чет двинулся дальше, вверх по склону холма, и его спутники последовали за ним. Через пару кварталов они наткнулись еще на одного прохожего, который нес в руке внушительных размеров молоток, а в перевязи на плече – ящик с железными шипами. Проходя мимо, он кивнул им и небрежно коснулся рукой полей своей соломенной шляпы.

– Думаю, мы пришли, – сказал Джонни.

Переулок вдруг распахнулся в широкое голое пространство, нечто вроде парка, окруженного низкой стеной. Склон холма уходил круто вверх, теряясь в тумане, и был весь усеян крестами – сотни, нет, тысячи крестов всех форм и размеров.

С разных сторон до них долетали стоны, крики, обрывки молитв, и до Чета не сразу дошло, что фигуры, свисавшие с крестов – это не статуи и не куклы, а души, мужчины и женщины. Кто-то был привязан к крестам веревками, но большинство было прибито к дереву железными шипами, пронзавшими руки, ноги, грудь.

– Думаете, они сами с собой это сделали? – спросил Джонни.

Чет и Ана кивнули.

Их нагнал человек с молотком и шипами.

– Выбирайте крест. Тут полно свободных. За две монеты я вас приколочу. За три добавлю еще терновый венец. Ладно уж, сделаю вам на троих групповую скидку. Пойдет?

– Звучит чертовски соблазнительно, – ответил Джонни.

– Я – лучший. Кого угодно спросите. Так прибью, что никогда не свалитесь. Слово даю.

Они продолжали идти.

– Слушайте, я просто не могу видеть, как добрые души лишают себя царствия Христова. Вот что я вам скажу – как насчет по монете с носа? Групповая скидка! А? Лучшей сделки вам не предложит никто. Что скажете?

– Отгребись, – рявкнула Ана.

Тот пожал плечами и, заметив какую-то женщину, с растерянным видом бродившую меж крестами, направился к ней.

– Ну, не знаю, Ана, – проговорил Джонни. – По-моему, групповая скидка – это совсем неплохо.

Она покачала головой.

– Что за долбанутое место!

Он пошли дальше, мимо небольшой толпы душ, которые истязали друг друга хлыстами, вознося хвалу Иисусу с каждым ударом. Какой-то юродивый протягивал им свои отрезанные ноги. Прямо посреди дороги сидела женщина; на ней не было живого места: отовсюду торчали шипы и гвозди. Поймав их взгляд, она улыбнулась:

– Я иду в Рай.

– Смотрите, это здесь, – сказал Чет, указывая на вырезанных в камне воронов.

Миновав арку с шестью вóронами, они остановились. Из-под арки вниз, исчезая в тумане, уходила широкая лестница. Балконы, террасы и галереи по обеим сторонам лестницы вели дальше, к зданиям, напоминавшим то ли храмы, то ли мавзолеи. Изящные, чудесных пропорций здания все лежали в руинах – поваленные колонны, обрушившиеся арки, поваленные, закопченные стены.