– Лугереро.

– Мне перед отъездом звонила Адеола. Кстати, они с Дэниелом обручились.

– Я слышал об этом. Дэниел мне звонил и обещал сообщить о дате свадьбы. Причем, если я не приеду, убьет меня не он, а Адеола.

– Так вот, она мне переводила вопли Риниги. Он уволил, так она перевела, жену, загулявшую в Европе, а яхту, которую та год продержала на стоянке в Гавре, вернул в Плимут на верфь на продажу и звонил мне с предложением взять ее в зачет партии оборудования, которое он у нас заказал. Там и два дорогих беспилотника. Я ему ничего не ответил, а теперь можно решить вопрос, да еще и за полцены.

На том и разошлись по номерам.

В 6:30 утра мы были на вышке, позволяющей иметь в поле зрения всю видимую часть полигона. Бинокли, экраны компьютеров, специальное оборудование. К запуску готовили два беспилотника: израильский привезли с собой эстонцы, шведы использовали свой отечественный. «Сатисфакция» имела в наличии эти аппараты для проката, но в последнее время отделения клуба старались получить эту сложную технику в постоянное пользование.

В небо ушла красная ракета. Замелькали фигуры бойцов. Обе команды были прекрасно экипированы, в каждой было по девять человек. В течение трех дней у них была возможность ознакомиться с рельефом и особенностями поля боя, подготовить по собственному усмотрению свою половину территории к ведению баталии. Окопы, ловушки, минные поля. У всех под амуницией – комбинезон «Hereticle», все оружие заряжено шарами максимальной мощности. На оружии были заметны подствольники, на позициях было видно по одному пулемету и миномету. Из-под шлема у каждого выглядывала гарнитура рации, в разгрузках оттопыривались карманы для гранат. Для шаров «Hereticle» такое снаряжение, как разгрузка, становилось непреодолимой преградой, но допускалось правилами, если оно было стандартным и не занимало более определенного процента площади на теле бойца. В каждой группе присутствовал один стрелок со снайперской винтовкой. Шведы готовы были использовать реальный танк с приспособлениями для страйкбольного сражения, но у эстонцев такой возможности не было, и просьба скандинавов была отклонена.

Мы рассматривали на экране лица сражающихся в максимальном приближении. Не было сомнений: они воевали. Никакие спортивные баталии не способны так преобразить облик человека, ничем не заменить эту маску воина.

– Все, сейчас шведы свиньей пойдут, – это я пошутил.

Малкольм возразил:

– Свиньей – это немцы.

Эрудит!

Шведы тем временем атаковали. Эстонцы рассчитывали на хорошо эшелонированную оборону, дымовую завесу и, вероятно, очень подготовленного снайпера. Первой жертвой и стал один швед, попавший в сектор снайперского обстрела, но со стороны шведов это, видимо, была подготовленная жертва-ловушка. Она отвлекла внимание простодушных заводских парней, и те потеряли сразу троих бойцов после того, как были атакованы градом гранат и мин из подствольников, миномета и ответной стрельбой снайпера.

Следующим драматическим событием стала рукопашная схватка, когда неожиданно два противника столкнулись нос к носу на бруствере окопа, в котором находился еще один эстонец. Швед в рукопашной ранил эстонца в руку, и тот упал в окоп, придавив своего брата по оружию. Скандинав выстрелил в раненого, и у того на браслете загорелся красный огонек, означавший «убит».

«Убийца» прицелился во вторую жертву, выбиравшуюся из-под «трупа». К несчастью бойца, упавший на него собрат выбил у него из рук штурмовую винтовку, но тот успел достать свой глок, и два выстрела прозвучали одновременно. Одновременно красным вспыхнули и их браслеты. Швед от болевого шока свалился, последовав за своей первой жертвой в тот же окоп и при падении, видимо, приложился головой. Несмотря на шлем, он был несколько ошарашен. Эстонец похлопал его по щекам, привел в чувство. Они посмотрели друг на друга и неожиданно обнялись. Такой выход, видимо, нашел испытанный ими стресс. Потом еще долго они хлопали друг друга по плечам, о чем-то переговариваясь в ожидании финала. Я думаю, они станут этакими друзьями вроде однополчан прошлой войны, с застольем, фотографиями и рассказами о былом своим внукам.

А я из этого эпизода извлек для «Сатисфакции» неожиданную, но фантастически действенную вещь. С одного из беспилотников мы смогли получить чудесную фотографию братания противников: красный эстонский шлем и черный шведский касались друг друга, символизируя цвета «Сатисфакции». Плакаты с этими героями в миллионном тираже распространились по всем континентам, сыграв роль лучшей маркетинговой компании за всю историю клуба.

Шведы выиграли с минимальным перевесом, все участники получили подарки от руководства клуба – памятное оружие, а победители – приглашение в Неваду.

Пятница, вечер, я дома, и мы собираемся в театр. Накануне Ирина сообщила мне, что в лексиконе интеллигентных людей присутствует такое слово, как «театр», а словосочетание «мы идем в театр» подразумевает лишь то, что мы с ней завтра идем в театр. И в доказательство протянула мне два билета, которые мы купили месяца за полтора до часа «икс». Я, невзначай нажав на айфоне иконку ежедневника и с облегчением увидев, что вечер свободен, выразил искреннее удовольствие от предвкушения предстоящего похода.

– А в телефон зачем заглядывать? Все забыл, – не унималась самая наблюдательная и проницательная.

– Напротив, хотел тебе показать, что заранее от всего пятницу освободил, – дипломатично отбился я от неожиданного упрека.

Итак, пятница. Наблюдаю за женой, разглядывающей себя в зеркало. В нашем юрмальско-рублевском захолустье, в котором она проводит основное время с редким посещением рижских апартаментов, одеваться особенно некуда. А с учетом Оливии Блэк Шери, использовать можно только то, что не жалко испачкать. Дело в том, что Катька считает всю дюнную зону, окружающую наш дом, зоной своей абсолютной ответственности, и любую собаку, посмевшую в этой зоне появиться, желает разорвать на небольшие кусочки. Небольшие – я так думаю исключительно в связи с ограниченными размерами Катькиной пасти. Она набрасывается на иммигранток с таким остервенением и такой безудержной отвагой, которую мог бы позволить себе в этих обстоятельствах лев. Но этот микроскопический монстр производил на мастиффов и всяких ротвейлеров такое ошеломляющее впечатление, что они на какое-то время замирали в диком недоумении. Этого времени Ирине хватало на то, чтобы схватить монстра из любой грязной лужи на руки и унести от неминуемой гибели. Поэтому она выходила из дома в основном в «не жалко испачкать».

Итак, у зеркала… На Ирине черные туфли на высоком каблуке. На ней черное платье. У них, я имею в виду женщин, оно называется маленькое черное платье. Ворот у платья круглый, он окружает красивую Ирину шею. Еще эту шею обвивает колье из жгута двух видов драгоценных металлов, слегка оттянутое вниз тяжестью увесистого кроваво-красного граната в золотой колыбельке. «Красное и черное, – отметилось в голове, – этот Стендаль меня преследует.