Кто бы сомневался. И не потому, что Надежда внушала мне неприятные чувства. Нет, напротив. Близость её тела волновала. Я слушал ровное дыхание, даже в темноте ощущал, как поднимается и опускается её грудь. Но само присутствие рядом, в одной постели, другого человека ввергало меня на самый край паники.

Сначала я сделал дыхательную гимнастику. Как и следовало ожидать, это не помогло. Затем слез на пол и выполнил ряд упражнений, удвоив их обычное количество. После на всякий случай сделал ещё разок.

Забрался обратно в постель тяжело дыша. И был почти уверен, что уж теперь-то мне удастся уснуть.

Тщетно. Она дышала слишком громко. Была слишком горячей. И вообще, само её присутствие так близко не во время полового акта, а когда я должен максимально расслабиться и позволить себе быть беззащитным, сводило меня с ума.

Нет, кажется, я не смогу. Не осилю. Это настоящая пытка.

Наконец я не выдержал и покинул спальню. Первая мысль была – вернуться домой. Но тогда она подумает, что я её бросил. Совершенно точно подумает. Вечером наговорил о себе лишнего, напугал её своей сложностью, возможно, даже почти оттолкнул, а потом уехал? Тут уж без вариантов. Это будет конец.

И тогда я задумался – а так ли уж она дорога для меня? Точнее, настолько ли дорога, чтобы я был готов пожертвовать ради неё своим спокойствием? Могу ли я рискнуть сохранением контроля ради этой девушки?

Ведь эта долгая и сложная ночь показала, что я ещё не готов быть с женщиной. Вступить в отношения, просыпаться рядом по утрам. Возможно, для меня это никогда не будет доступно.

Может, я просто другой? Может, это мой удел – одиночество? Может, я просто не достоин шанса быть счастливым?

Ну-ну. Куда-то тебя, Лев, занесло не в ту степь. Стоп.

Саможалость – это, конечно, здорово, но в соседней комнате находится реальный шанс что-то изменить. Вопрос – на что хватит моей решимости?

Чёрт побери! И как я умудрился так влипнуть?

Вышел на балкон. Постоял здесь несколько минут, всматриваясь в огни города. Летом жизнь не замирала даже после наступления темноты. А наоборот, становилась ярче и веселее. Наверное, это было здорово, жить полноценной жизнью. Гулять ночью по городу, пить вино (или что они там пьют?), целовать любимую девушку…

Этой жизни у меня никогда не было. Но нечто подобное может случиться, если я сумею удержать Надежду. Если я завоюю её доверие и стану тем, в ком она будет нуждаться. Как нуждался в ней я. Каламбур, конечно, дурацкий, но Надежда стала моей надеждой… пусть не на счастье, но на что-то очень на него похожее.

Я глубоко вдохнул прохладный воздух июньской ночи, который остужал мою горячую кожу. Похоже, я вспотел, пока делал упражнения. Пожалуй, стоит принять душ. И лучше холодный, чтобы прийти в себя и прояснить свои мысли, которые так и норовили разбрестись в разные стороны.

Под ледяной водой я простоял около пяти минут, пока не начал дрожать от принизывающего насквозь холода. Тогда растёрся чистым полотенцем, накинул халат и вернулся в спальню.

Надя спала. Так сладко и безмятежно. Очень хотелось обнять её, сдавить руками и ногами, прижаться обнажённой кожей к коже. Но внутри меня стоял какой-то невидимый барьер, за который я не мог перешагнуть.

Но, может быть, когда-нибудь смогу?

Лёг на свой край постели и долго лежал с открытыми глазами, глядя в потолок, пока не начал заниматься рассвет. Тогда я повернулся к Надежде. Она во сне скинула с себя одеяло. Халат распахнулся, обнажив её грудь с торчащими сосками. Светлая, почти не тронутая загаром кожа, бледнела в предутренних сумерках.

Увиденное окончательно развеяло мои сомнения. Я знаю, что будет тяжело. Но приложу все усилия, чтобы переступить через свои страхи. Ведь это я контролирую моих внутренних демонов, а не они контролируют меня.

С этой девушкой я становлюсь другим. Я уже это чувствую. Уже меняюсь. С тех пор как мы встретились, у меня не было ни одной панической атаки.

Я впервые за многие годы провожу ночь вне дома. К тому же сплю в одной постели с женщиной. Ну ладно, не сплю. Но это ведь всего лишь первая ночь. Я смогу. Я сумею. Я должен себя преодолеть.

Потому что хочу, чтобы эта красавица полюбила такое чудовище, как я.

38. Надежда

Я проснулась выспавшейся и отдохнувшей. Открыла глаза. В окно светило солнце, играясь тенями колышимых ветерком веток. Ой, а сколько сейчас времени? Я не опоздала на работу?

Подскочила на кровати. И только после поняла – сегодня же суббота. Выходной. К тому же в постели я была не одна.

Медленно повернула голову.

Лев лежал на боку, подперев голову рукой. И смотрел на меня. Безотрывно. С каким-то непонятным выражением на лице.

Я даже смутилась и рефлекторно запахнула полы халата, в котором спала. Лев медленно покачал головой. И под его тяжёлым взглядом я убрала руки. Он улыбнулся. Лишь краешком губ. Давая понять, что я на верном пути.

Что ж, я хорошая ученица.

Спустила вниз одеяло, раскрываясь до колен. Подняла на Льва взгляд и по накрывшей его глаза тьме поняла, что делаю всё правильно. Он не двигался и смотрел так, что мне захотелось быть слишком смелой и распутной. Какой я никогда не была.

Моя правая рука скользнула под халат, отодвигая полу. Ладонь обхватила полушарие левой груди и легонько сжала. Затем я сдавила средним и указательным пальцами сосок.

Губы приоткрылись сами собой, из горла вырвался тихий стон. Ласкать себя под внимательным взглядом Льва оказалось так волнующе. Я увлажнилась практически сразу.

Рука двинулась ещё ниже. Проскользнула по животу к поблёскивавшим от смазки складочкам.

Халат держался только на поясе, и мужчине открывался отличный вид на мои прелести.

Я снова взглянула на него и вдруг… оробела. Не знаю вообще, с чего вдруг стала такой смелой. Я ведь совсем не такая. Рука замерла на полпути.

Я уже тяжело дышала. Не могла продолжать, но и остановиться уже было практически невозможно. Очень хотелось, чтобы Лев перехватил инициативу в свои руки и овладел мной. Но он по-прежнему не двигался и ничего не делал. Только смотрел.

Вот же гад! Неужели он не понимает?

Я опустила глаза. В таком виде и такой позе почувствовала себя весьма глупо. Возбуждение уже начало спадать. Ну вот почему он ничего не предпримет?

– Поласкай себя. Там, – раздался вдруг хриплый голос Льва.

Но я, расстроенная неизвестно чем,