— С той, которая заставила вас обратиться ко мне, — решил он прийти ей на помощь. — Кстати, кто там в коридоре? Адвокат?

— Нет. Это мой… Мой друг… Мой мужчина, — решилась она все же признать правду. — Мы приехали вместе. Он переживает за меня.

— Переживает — это хорошо, — похвалил Воронов с издевкой.

Сам от себя не ожидал. Но сделалось неприятно. Усложнялось все как-то с внезапным появлением в ее жизни мужчины после того, как внезапно пропал ее муж. И он спросил:

— А он не может быть причастен к исчезновению вашего мужа?

— Да вы что?! — Она отшатнулась с таким суеверным страхом, что, не окажись под ее спиной спинки стула и стены, непременно завалилась бы навзничь. — Как вы можете? Виктор, он… Он наш генеральный директор. Он не способен! К тому же мы все это время были с ним вместе. И если хотите, это наше обоюдное алиби.

Он не стал ей рассказывать про фактор совместных интересов. Просто кивнул и попросил повторить все, что случилось с ней за минувшие десять дней.

Ничего нового! Она домой заезжала лишь дважды. Первый раз за вещами. Второй раз проверить, не объявился ли муж. На работу и с работы все время вместе с Виктором. Кто сообщил ей об измене супруга, она не знает. Служба безопасности их фирмы концов не нашла. То же самое утверждает и Олег Степанов. У него тоже не вышло найти отправителя. Ни самому, ни при помощи опытных программистов. Но за ее Сашей и его Ольгой кто-то точно следил. Фотографий было прислано немало.

— Я слежку не организовывала. Мне было не до того, вы понимаете, да? — Арина глянула на него исподлобья.

Воронов кивнул.

— Олег тоже ничего такого не делал. Для него все это явилось шоком.

— А для вас?

— Для меня… — Арина ненадолго задумалась. — Случись это раньше той ночи — да. Думаю, да, я была бы шокирована. Но после того ужаса, который я испытала, все другое кажется таким мелким, таким незначительным.

— Но это же ваш муж, Арина Сергеевна! — напомнил Воронов, зацепившись за ее слова.

Ощущение ужаса от той памятной ночи все же осталось в памяти, так? Уже хорошо.

— Муж, по косвенной вине которого я и попала в скверную переделку, — проговорила Арина со вздохом.

Осмотрела его кабинет, наткнулась взглядом на столик с чайником и графином и попросила воды. Пришлось обслуживать. Предложить ей похозяйничать он счел лишним.

— Понимаете, Владимир Иванович, я ведь часто сбегала из дома, — призналась она, сделав три глубоких глотка. — От скандалов, от непонимания. Подолгу сидела во дворе.

Это он уже знал. Слышал от нее.

— И мне было так пусто, так одиноко. Неуютно, если хотите. В ту ночь все мои места во дворе, где я обычно коротала время, были заняты. И я пошла по улицам. Просто блуждать, бесцельно.

И это он уже от нее слышал.

— И я шла, шла и неожиданно очутилась…

Она запнулась, а Воронов насторожился. Начиналась новая история. Вернее, старая, но с той частью, которой он не знал, не слышал от нее.

— И очутилась на набережной. Почему там? Не знаю. Ноги сами туда несли. Там у нас с Сашей случилась самая главная ночь в нашей жизни. Наверное, поэтому.

И она снова замкнулась, замолчала. Стакан в ее руке застыл в десяти сантиметрах ото рта. Взгляд умер. Лицо, побледнев до серого, превратилось в маску.

Она заново переживает тот момент, догадался он. Она помнит все. И не забывала никогда. Просто заставляла себя об этом не думать. Настолько, насколько это было возможно.

— Вы его видели?! — спросил он напрямую. — Вы видели убийцу?!

— Что?!

Она вздрогнула так сильно, что стакан в ее руке накренился, и несколько капель воды пролилось на подол ее бежевого тренча. Капли не впитались и, словно ртутные шарики, скатились на пол. Она за всем этим внимательно следила. Будто не было дела важнее!

Она снова уходит от ответа. Снова пытается увильнуть. Воронов разозлился.

— Пока вы молчите, он может убить еще кого-то, а потом еще и еще!

— Но вы сказали, что поймали его. — Ее губы, шевелились очень странно, будто не слушались ее, будто их парализовало. — Вы сказали, что его поймали, капитан!

— Это не я взял его. И некоторые считают, что это именно тот самый убийца.

— А вы? Вы как считаете?

Ее взгляд медленно поплыл по кабинету, остановился на его лице. Странный взгляд. Затравленный, обреченный.

— Я сомневаюсь, — честно признался Воронов.

И неожиданно рассказал ей обо всех своих сомнениях. И о том, что человек, который сейчас сидел в СИЗО, тщедушен и несимпатичен.

— А убийца нравится женщинам. Мне кажется, что нравится, — поправился Воронов. — Они добровольно идут с ним! Ни у одной из жертв не было на теле синяков и ссадин, свидетельствующих о принуждении. Или о том, что их похищали.

Она лишь коротко кивнула, продолжая странно смотреть на него.

Потом он поделился с ней сомнениями по поводу неряшливости задержанного учителя начальных классов.

— Убийца ни разу не оставил ни единого следа. А этот… Он бы как слон в посудной лавке набедокурил. — И Воронов глянул с мольбой на окаменевшую Арину. — Может, вы хотя бы на фотографию его взглянете?

Фотографий у него не было. Были ксерокопии фотографий. И он протянул стопку листов Арине. Но она зажмурилась и отрицательно замотала головой. И снова пролила воду себе на подол.

Чертова кукла! — чуть не взревел Воронов. Он тут с ней время тратит, он готов был ей помочь, договорившись с Глебовым о встрече, а она…

А она вдруг спросила:

— Каков рост задержанного?

— Метр шестьдесят восемь. — Он помнил его параметры лучше своих.

— Это не он, — сказала Арина твердо.

Неуверенно встала, сделала пару осторожных шагов к журнальному столику. Осторожно протянула руку и на ощупь поставила стакан, будто внезапно ослепла. Распрямилась и замерла в метре от подоконника, с неестественно выпрямленной спиной, заведенными назад руками и высоко задранным подбородком. Будто лететь собралась. Прямо из его окна, прямо на тротуар. Благо этаж был вторым, иначе он бы перепугался.

— Это не он, — повторила Арина, пока Воронов благоразумно помалкивал. — Убийца высокий, выше меня на голову. Крепкий, мускулистый.

— Он красивый? — Он смутился вопросу. — Ну… В смысле, женщинам может нравиться?

— Я не видела лица. Он был в маске. Черной маске. Я не видела лица, волос. Не слышала голоса, он разговаривал шепотом. Все время шепотом.

— Умышленно?

— Не знаю. Может, это какой-то дефект голосовых связок. Но шепот… Все время шепот… Он преследует меня и во сне и наяву. Я уже не переношу, когда кто-то шепчет.