И, услышав знакомый, финальный, низкий рык, я впервые в жизни закричал, забившись в судорогах. Потом – блаженная тишина и ровное сопение наших носов.

– Целый год мечтала об этом – произнесла Мая, разметав руки и ноги поверх одеяла -У меня ведь и правда никого нет. Никогда бы не поверила, что способна на такое долгое воздержание. Были знакомства… без последствий. Что-то мешает хоть ты тресни… А у тебя как?

– Так же… Правда я особенно и не рыпаюсь.

– Все ищешь смысл жизни?

– Угу.

– А на Псковщину свою зачем ездил? Думал там легче искать? Среди березок?

– Угадала.

– Олежек…

– Слышу тебя.

– А камень на реке, знаешь, такой огромный-преогромный, стоит?

– А куда он денется.

– А помнишь, как я нашла подосиновик прямо за огородом? Стоит такой, красный, и чистый оказался.

– Помню, как ты визжала от радости. А как оса тебя укусила в малиннике помнишь?

– Да. А ты вместо того, чтобы спасать меня – ломанулся в кусты и еще кричал мне: пригнись! Голову накрой! Ага! Накрой. Как?!Мне больно так было! А этот дурак еще и гогочет! Прямо убила бы тебя!

– Мне тоже досталось. Глаз заплыл так, что в зеркало смотреть не хотелось. А у тебя нос распух. Ты к нему подорожник прилепила, а он все время отваливался. Мы гнездо их потревожили. Хорошо, что вообще живы остались. А на Великой рыбачили – помнишь? С берега? Сидим такие, как два чурбана. Молчим. Ты терпела-терпела, а потом стала хулиганить. То камешек бросишь в тростник, то удочку специально уронишь. Меня такое зло взяло….

– Даа… это же невозможно целый час сидеть и смотреть на поплавок. Я чуть с ума не сошла. Занятие для дебилов. А потом мы бросили удочки и стали бороться. Я тебя шмяк в воду! Ты заорал. Помнишь?

Майя загасила сигарету и прильнула ко мне.

– Олежек.

– У?

– Я что хочу сказать… Я тебя с этими березками достала тогда. Сама не знаю, чем они меня раздражали. Дура была, каюсь. Я на эти пальмы, когда насмотрелась, поняла, что я дура. Какая разница – пальмы, березки? Мне казалось, что ты назло мне эти березки любишь. И вообще назло мне все делаешь. Даже книжки назло читаешь… А я, словно тупая мещанка с Одесского рынка – только давай, давай, давай! Обидно было. Я ведь по двенадцать часов без выходных вкалывала, старалась… И страшно было и тяжко… Мне ведь тоже тепла хотелось, прижаться, поплакать, а вместо этого – какая-то высокомерная мораль. А главное, кто мораль-то читает? Вспомни, чем мы занимались тогда. Господи! Как вспомню – мурашки по телу. Каждый раз думаешь, ну все, в последний раз, и опять в дерьмо по уши… Бог спас! Серьезно! Я верю – Он спас нас с тобой. Зачем-то… Теперь главное понять: зачем? Я стала всерьез задумываться в последнее время. Ты вот мне скажи, что ты в деревне высидел? Нашел смысл? Я не буду смеяться. Я в Барселоне сама иногда на стены лезла от тоски. Это хорошо в отпуске на песочке валяться. А на ПМЖ скучно. Умище-то куда девать? Мозги-то думают. А надумать ничего не могут. Честно тебе говорю. Никому этого бы не сказала. А тебе говорю, потому что знаю, ты честный. Не выпендриваешься. Честолюбия в тебе много, а тщеславия – мало. Я тщеславных терпеть не могу, особенно глупых. Помнишь, как Пека себе позолоченный унитаз искал? Убила бы его, честное слово.

– Так ведь и убили.

– Ну, да… Царствие ему Небесное. Так ты в деревне нашел свой смысл?

– Нет.

– Олежек, а может быть и нет его? Не ты первый, не ты последний ищешь. Знаешь, что? – она приподнялась на локте и тряхнула меня за плечо – Бросай все и поехали со мной в Барселону? Вид на жительство тебе сделаю. Березок нет, но есть пляжи, Средиземное море – это же родина всех пророков. Колыбель цивилизации. Там все началось и там все закончится! Так наши мудрецы говорят. И ваши тоже! Начнем заново!

– Да не заново, Майя. Зачем себя обманывать? Начнем всю ту же заезженную пластинку. Крысиные бега. До полной усрачки. Не в березках, конечно, дело. Я в юности хотел весь мир пешком обойти, у меня вместо сердца атомная электростанция работала на полную мощь. Я в битву рвался, я подвиг хотел совершить. Думал, что выше всех!А вышло, что искал славы людской, аплодисментов, выходит, что угождал всем, лишь бы восхищались. Самое настоящее рабство. Я в деревне понял, что если я на стены лезу, когда не с кем поговорить, то значит я пустой человек. Просто труба, в которую дуют все кому не лень, а если не дуют – труба и молчит. Потому что в ней нет ничего. Одна медная оболочка. Я только сейчас почувствовал, что во мне что-то есть. Что-то зашевелилось. Смотрю на закат и – люблю. Смотрю в ночное небо и благоговею. Чувствую, неет, ребята, тут все неспроста. Вы мне своим Дарвином голову не заморочите. Мелковатая теория. Для тех, кто боится остановиться. Знаешь, у Кинга есть рассказ-антиутопия. Там в будущем придумали шоу: набирают добровольцев, которые должны просто идти по заданному маршруту. Быстрым шагом. Отстал, снизил темп, упал – расстрел на месте. Выигрывает тот, кто остался последним. Ему – все, что он хочет! Если, конечно, захочет. Сильная вещь, люблю Кинга. Так и мы с тобой участвовали в этом шоу. А ты видела хоть одного счастливого победителя?

– Зато я видела множество несчастных, убогих, озлобленных неудачников, которые сидят на обочине и кусают локти. Чем это лучше?

– Да, но ты не видела, тех, кто сошел с маршрута, сбежал!

– Олег, а кто их видел? Ты сам то уверен, что они нашли, что искали? Может быть их давно волки съели. Или саблезубые тигры. И потом, бежать удобно одному. А когда на руках родители, дочка? Может быть, ты просто устал? Тебе отдохнуть надо?

– Может быть… Ни черта не может быть!! Опять это песня! Нет, я точно помню, что под звездным небом я ощутил то, что из меня уже не вытравишь пустой болтовней. Было! Было! То, что я искал все эти годы, всю жизнь! Счастье! Я так долго искал его, а оно пришло само. Пусть на один только час, но я понял в эти минуты больше, чем за все университетские годы. Ничто не мешает мне любить. И никто не может мне этого запретить. Я и тебя люблю. И