– Заказ готов, – объявляла она.

Официантка подскакивала и уносила его.

Дамарис читала следующий заказ, помешивая яичницу-болтунью.

– Пшеничный тост! – заорала она помощнице, потом подняла голову и увидела Мишель. – Доброе утро, малышка. Как самочувствие?

Знакомые слова, приветливая улыбка.

– Неплохо, в общем-то.

– Ты уже меньше хромаешь.

– Еще рано. Я превращаюсь в волочащего ногу монстра к трем часам. Если не прохожу физиотерапию – уже к полудню.

– Подвинь табурет. Составишь мне компанию.

Мишель налила себе чашку кофе, потом сделала, как ее просили. Она знала, куда сесть, чтобы можно было разговаривать, но не мешаться. Еще подростком она делала так сотни раз. Общаться с Дамарис всегда было безопасно. В отличие от Бренды, чьи эмоции были такими же непредсказуемыми, как очертания мчащихся по небу облаков, Дамарис почти всегда была уравновешенной.

– Ты спишь? – спросила Дамарис, не отрывая глаз от плиты.

Мишель сидела, обхватив ладонями чашку.

– Нет.

– Разве тебе не надо спать?

– Мне много чего надо.

Во время прогулки по острову Манго снова заговорил о том, что Мишель нужно посещать группу поддержки. Он напомнил ей, что привыкать к мирной жизни тяжело даже после одной командировки в зону боевых действий. А Мишель побывала там трижды.

– И почему ты этого не делаешь?

– Может, мне нравится быть упрямой.

– Одно из твоих лучших качеств. – Дамарис улыбнулась. – Мне нравится твоя рубашка. Ты слишком худенькая, но выглядишь неплохо.

Мишель покосилась на свою вискозную блузку, купленную за четырнадцать долларов. Разные оттенки зеленого закручивались вихрем.

– Тебе не кажется, что она слишком девчачья?

– А ты и есть девушка. Блузка подчеркивает твои глаза, и они кажутся темнее.

– Пожалуй.

Дамарис улыбнулась, не обращая внимания на ее мрачный тон.

– Рада, что вернулась в отель?

– Угу. Это хорошо. – По крайней мере, в основном. – Жалко только, что моя мама так глупо распоряжалась деньгами. Конечно, новая крыша нужна, но все остальное?.. Если уж ей хотелось что-то переделать, почему было не начать с ванных комнат в номерах? Неужели нам нужна сувенирная лавка?

– Ты не по адресу.

– Знаю. Не обращай на меня внимания.

– Никогда такого не будет. – Дамарис поставила перед ней тарелку. Там был французский тост с беконом, любимое блюдо Мишель. – Ешь.

– Да, мэм.

Повариха погладила ее по щеке:

– Я рада, что ты вернулась, детка. Скажи, чем я могу тебе помочь.

– Спасибо, но у меня все в порядке.

Она откусила пару кусочков и прожевала. Дамарис продолжала готовить омлеты и оладьи, раскладывала по тарелкам сосиски и кричала, что заказ готов.

На кухне было тепло, жар поднимался от плиты и смешивался с паром от посудомойки. Сковороды стучали, кофе варился, тосты потрескивали. Ресторанная кухня совсем не тихое место, но звуки были привычные. Безопасные. Не то что выстрелы и взрывы.

Доев обильный завтрак, Мишель почувствовала себя лучше. «Еда и кофеин – приятная комбинация», – подумала она, поставив тарелку возле посудомойки и подливая себе кофе. Заказы поступали реже, и у Дамарис появилась минутка. Она подсела к Мишель.

– Ты хочешь мне что-то сообщить, – сказала Дамарис, держа чашку кофе. – Выкладывай.

– Мы собираемся отменить обеды. Они обходятся нам слишком дорого.

Дамарис вскинула свободную руку.

– Господи. Наконец-то.

– Ты не огорчена?

– Я всегда была против обедов. Это была идея твоей матери. Она собиралась получить лицензию на продажу спиртного, но потом обнаружила, что это слишком хлопотно и слишком большая конкуренция с городскими ресторанами. А держать персонал ради нескольких клиентов – напрасные траты.

– Я думала, ты расстроишься.

– Нет. Мне это тоже проще. Даже когда я не работала, они пару раз в неделю звонили мне домой с вопросами. Идиоты. – Ее глаза заплясали за стеклами очков. – Ты делаешь правильный выбор.

– Спасибо тебе за поддержку. Сегодня я объявлю об этом всем.

– У нас работает официантка, Кэмми. Спроси, хочет ли она работать днем. Она хорошая.

– Спасибо. – Мишель сделала себе заметку.

– Для тебя все что угодно.

Они быстро обнялись, и Мишель отправилась в отель. По дороге она посмотрела в окно на задний двор. Солнце боролось с утренними облаками, и было непонятно, кто победит. Дождь и солнце плясали на траве. Но ее внимание привлекла Габби. Девочка стояла в центре лужайки и кружилась, кружилась, раскинув руки и глядя в небо.

«Она босая», – подумала с улыбкой Мишель. Символ окончательно наступившего лета. Босые дети – какими были когда-то они с Карли.

Она вспомнила, как они беззаботно бегали по траве. Такие невероятно юные, полные надежд и не подозревавшие о том, что уготовит им жизнь.

– Я даже отсюда чувствую ее радость, – проговорил за ее спиной женский голос.

Мишель повернулась и увидела незнакомую женщину – высокую, хорошо одетую блондинку, спокойную и уверенную в себе.

– Полин Фарли, – представилась женщина, протягивая руку. – Мой супруг Сет и я – психотерапевты. Мы будем проводить здесь семинары.

– Да, конечно. Мишель Сандерсон.

Они пожали друг другу руки.

– Сейчас мы занимаемся с Карли бронированием комнат и составляем график занятий, – сказала Полин. – Все получается быстрее, чем мы рассчитывали. Спасибо вам.

– Благодарите за это Карли.

– Да, конечно, но поскольку это ваш отель, я хотела сказать вам, как мы признательны ей. Уезжать из дома всегда непросто, и, думаю, вам было приятно знать, что здесь остался компетентный человек, способный управлять делами.

Мишель наклонила голову.

– Получилось очень гладко.

Это, казалось, вызвало у Полин удивление, а не досаду.

– Переход к прощупыванию почвы? Рада, что вам понравилось.

– Вас кто-нибудь попросил поговорить со мной? Или меня выдал язык тела и вы просто не удержались?

– Последнее, – призналась Полин. – Мой дядя был во Вьетнаме. После возвращения он стал наркоманом и много лет то лечился, то снова скатывался. Я была ребенком, но запомнила наши семейные проблемы на всю жизнь.

– И поэтому стали психотерапевтом?

– Отчасти да. Я умею слушать и люблю работать с людьми. Я прошла специальный тренинг по ПТСР[7], если вам это интересно.