Проще говоря — кто знает, что придёт ему в голову завтра?

Но пока об этом знаю я один. Это преимущество? Посмотрим. Пока стоит думать о более насущных вещах. О выживании, например. О возвращении к власти нашего героя-любовника, причём желательно невредимым. В отношениях между собой эти двое и сами разберутся.

Куда можно его вести? На север, дикий и никем не контролируемый? Бесперспективно. Император ведь нужен не столько сам по себе, сколько как символ. А откуда подданные узнают, что государь жив, если его будет болтать по здешним клюквенным болотам и чащобам?

Можно держаться поближе к врагу в надежде нащупать пробел в обороне и просочиться к своим. Второе намного, намного опаснее. Тогда, на охоте, с нами было больше ста человек. Кто-то обязательно попал в плен. Да что там — пленных наверняка больше десятка! И уж кого-нибудь одного из них обязательно разговорят.

Кроме того, есть ещё люди Седара, которые знали, почему они патрулируют северную границу. Их тоже заставят рассказать всё, что они знают, если уже не заставили. Наш противник наверняка давно в курсе, что имеет реальную возможность захватить в плен первого человека в государстве и несколько чуть менее, но всё же значимых. Если на нас почему-то не охотятся… Впрочем, такое чудо я даже не стану рассматривать всерьёз. Чудеса — почва для мечтаний и вожделений, а не для разумного планирования.

Нельзя болтаться тут, рассчитывая просочиться сквозь вражеские ряды. Надо уходить в дебри — и оставить надежду хоть кого-то о чём-то предупредить. Хоть как-то способствовать выживанию своей семьи.

Я вдруг осознал, что плачу. Давно мне не приходило в голову позволить себе эту слабость. Но мрак подступал к сознанию при одной мысли о том, что моей жене и детям придётся умирать, когда под напором вражеских орд падёт Ледяной замок, и как именно им придётся умирать. Становилось до тошноты холодно при попытке представить, что нет больше на свете моих малышей… Да и по более взрослым я убивался не меньше. Какая разница, сколько лет ребёнку, он остаётся близким, драгоценным человеком, пусть и одним из шестнадцати столь же дорогих.

Но без жены я просто не представлял себе дальнейшей жизни.

И я плакал, уткнувшись в траву, прощаясь с надеждой ещё когда-нибудь увидеть своих родных. Это было самым верным средством и способом — смириться с неизбежным, в мыслях своих принять это и действовать дальше так, как подскажет здравый смысл. Что ещё я могу сделать? Ничего.

Аштия потрогала меня за плечу, и новым открытием стало то, что я умудрился плакать во сне. И когда вообще успел уснуть — можно только гадать. Уже совсем посветлело, туман накатывал волнами, и казалось, будто лес вокруг нас утонул в снежном буране. Дрожь била такая, что впору было задуматься — здоров ли я? Впрочем, обычное дело в раннеутреннем лесу, расположившемся близ болота или реки. И единственное средство согреться сейчас — подняться, собраться и идти.

— Серге.

— Встаю.

— Слушай — ты ведь не знаешь, что там происходит. Может быть, с твоими всё будет хорошо.

— Я предпочитаю не питать себя пустыми надеждами. — Я сердито обтёр лицо. — Прости, что звучит грубо, но если потом эти надежды не оправдаются, останется только голову в зад засунуть.

— Кхм… Мда. — Она мягко улыбалась, и лицо её горело. Нет, явно не от смущения. Прослужив полжизни в армии, её светлость наслушалась всякого, такой простенький оборот речи не мог вышибить из неё румянец.

А значит, она рдеет по другой причине. И я, кажется, знаю, что именно она ответит его величеству, если, конечно, дочь её светлости не станет в позу: «Никогда и ни за что, или ты мне не мать». Сильно сомневаюсь, что Джайда поступит так. Для Империи ведь многоженство — абсолютная норма, тем более если речь идёт о мужчинах знатных и власть имущих. А что государь изволит хотеть жениться на Джайдиной матери… Не на дочери же! Подумаешь!

— Мда… Прости.

— Ничего. И всё-таки тебе не стоит падать духом.

— Само собой. Дух в грязи испачкается и будет в ногах путаться. Надо подниматься. Аше — они наверняка знают, что император здесь. Они наверняка охотятся на нас, а девять человек против целой армии — даже если банально прятаться от чужих глаз, это увы и ах. Разве что мы сорганизуем такое укрытие, мимо которого можно будет годами маршировать и даже не догадаться, что тут кто-то засел. Но тогда мы просто перемрём от голода.

— Ты уверен, что враг знает о нас, хотя раньше был не уверен в этом.

— Тогда я забыл о бойцах Седара. И о самом Седаре. Вот уж они очевидно всё сказали, потому что их, очевидно, спрашивали правильно. Так что дела наши плохи.

— Думаешь, надо отступать на север?

— У нас есть какие-то ещё варианты?

— Мне сложно судить, я ведь плохо знаю здешние места. Где можно спрятаться?

— Всё-таки решила, что прятаться разумнее.

Аштия наклонила голову, как птица, оценивающая перспективное зёрнышко.

— Я думаю, нам хорошо бы спрятать его величество и попробовать в ближайшей деревеньке узнать новости. Крестьяне умудряются обмениваться новостями быстрее, чем курьеры императорской службы. Хотя, может быть, мы встретим твоих крестьян в лесу, особенно если они действительно столь успешно обмениваются новостями, как я предположила. Вернее, как мне хотелось бы.

— Даже не знаю… Никто из крестьян не ломанётся со скарбом, детишками и скотом навстречу армии захватчика. Только прочь.

— Ты прав. Хорошо. Значит, здесь мы ни с кем, кроме бандитов, не встретимся.

— Может быть, ещё с охотниками.

— Собираешься уповать на случайное столкновение с ними?

— Нет, просто рассуждаю вслух.

— Может, господа отойдут в сторонку и там порассуждают? — пробормотал Алшуф. — Не очень-то вежливо…

— Просыпайся давай, — грубовато скомандовал я. — Подъём. Пора в путь.

— Туман же.

— И что? Если отправимся прямо сейчас и на север, вряд ли влетим кому-нибудь в объятия. На севере пока никого нет. Зато те, кто ищет нас, очень даже могут на нас наткнуться. В тумане.

— Чтоб тебе в выгребной яме утонуть…

— Тебе того же. Туман впечатляет, можно костёр развести, никто не заметит дыма. Хоть тёплого поедим.

— Прежде чем идти куда? — полюбопытствовал император таким свежим голосом, будто только что поднялся со своей дворцовой постели, мягкой и уютной, выспавшись всласть. И не поверишь, что он полночи пролюбезничал с Аштией Солор.

— На север. Уверен, что нас ищут. Хорошо бы кому-то действительно поискать свежей информации. Я готов сходить…

— Нет. Или все, или никто.

— Государь, всем нам идти вдесятеро опаснее. Один действительно может просочиться незаметно, тем более что у меня есть соответствующий опыт.

— Нет. Я считаю, что это неприемлемо. Полной информации ты всё равно не получишь от каких-нибудь крестьян-одиночек или даже странствующих разносчиков. Откуда им знать правду? Только байки про страшных врагов. А риск будет большой. И мы так и не узнаем, что с тобой случилось, если вдруг ты попадёшься.