Дальше полилось перечисление таких терминов, с которыми я даже с библиотечными пособиями разобралась бы только к концу года. А Сарон горел жаждой знаний. Хоть кто-то остался доволен переменами. Я же делала умное лицо, будто все понималаю и все знала. Вдруг отпустят? Сарон ведь говорил, что псоноторика нужна боевому некроманту! После окончания ответа и удовлетворенного кивка магистра Сарон вернулся за парту.

В виду специфичности предмета, псоноторику начинали изучать только с седьмого уровня, так что пропущенные лекции придется переписывать у Сарона. Если захочу остаться в академии. Плюсом в сложившейся ситуации было только одно: деятельность некромантов и целителей изначально абсолютно противоположна и различалась только использованием той или иной энергии и способами ее применения. Нужен ли мне ежедневный поиск эквивалентных методик, как то произошло на проверке?

— А теперь перейдем к теме сегодняшнего занятия.

Магистр Каснийский встал из-за преподавательского стола и прошел к доске На ней крупными белыми буквами вспыхнуло одно слово — СНЫ.

— Что мы знаем о снах? — тем временем продолжал магистр. — Сон живого человека вы изучали в курсе основ целительства. А что из себя представляют сны мертвых? Используя закономерности сна, мы можем создать ложные воспоминания…

Раздел сновидений меня никогда не интересовал, но не мгновенное введение человека в принудительный сон только в качестве самозащиты. Лекция скучная и малоинформативная. Для меня. Сарон устремил взгляд на доску, разбирал появившиеся на ней рисунки, тщательно конспектировал все пояснения.

— Учитывая вынужденный переезд, запланированные практические занятия временно проводиться не будут. Их мы отработаем позже.

Лучше вообще никогда практику не проводить! Не хочу разоблачения! Вольсхий, вроде, «обещал» молчать… Повернув голову вправо, я поняла насколько эгоистичны мои требования. Ведь Сарон на обеде признался, что ради помощи мне возглавил бунтовщиков. Нельзя же так относиться к друзьям. Так по-свински. Все-таки Сарон — мой друг. Я улыбнулась, чувствуя, что все-таки счастлива за него. Все шесть лет нашего знакомства он был бледной тенью, существовавшей где-то на периферии. Но не сейчас. Сейчас он в своей стихии.

— Адепт Тонверк, выйдите. Вас ожидают за дверью, — сообщил магистр Каснийский, на минуту прервав занятие.

Я пожала плечами на удивленный взгляд Сарона и направилась к двери.

— Ив следующий раз озаботьтесь приобретением письменных принадлежностей, — долетело вдогонку.

В коридоре, прислонившись к стене и сложив руки под грудью, ожидал Вольсхий.

Как молитву, я повторяла слова «он ничего не задумал», и по его хмурому виду я понимала, что молитва имела вложенную в нее силу. А что еще ему могло от меня понадобиться? Он же все время бегал по академии, вводя новшества. Отчего вдруг выделил время обычному адепту? «Почти обычному» — тут же поправила я саму себя.

— Пройдемте в мой кабинет, адепт Тонверк. — приказал Вольсхий. — Нам с вами предстоит серьезный разгозор.

Опять серьезный разговор. У этого активиста все разговоры серьезные?

— Монрес ректор. — я остановила Вольсхого, пожелав немедленно узнать причину столь бурного интереса к моей персоне. Хотя… он же собирался со мной переговорить, как только освободитя. — Какие-то проблемы? Я прошла проверку и не вижу причин для встреч с вами.

— Как минимум, я хотел обсудить произошедшее на проверке и последовавшие за ней результаты. Я не имею права принимать подобные решения без вашего ведома, адепт Тонверк.

Вольсхий говорил долго и основательно. Его многословие выводило из себя после первых фраз, но я держалась. Был бы Вольсхий просто ректором, так нет же — он хозяин земли. Озарение улучшило настроение раза в два. И тут же оно упало раза в три: причин ненавидеть Вольсхого больших, чем ухудшение пропитания и отобранная деятельность, у меня не было. Маленькой армии, от которой я ожидала посильной помощи, тоже.

В центральную башню я все-таки пошла. Ректорский кабинет также претерпел изменения за то время, что прошло с моего последнего визита несколько дней назад. Поменяны старые шторы, положен ковер с гладким ворсом, занесены и заставлены книжные стеллажи и нет больше стула с поломанной ножкой. На его месте кресло, в стороне еще несколько и диван.

— Присаживайтесь, адепт Тонверк, — тем же приказным тоном предложил Вольсхий. — Как я уже упоминал, нам требуется решить несколько важных вопросов.

Я присела на кресло у стола, а Вольсхий на свое место. Он выверенным движением вынул из ящика стола знакомую папку с моим личным делом, в которую значительно добавили листов.

— Начнем с ваших научных достижений. На проверке вы показали, что способны завершить седьмой уровень. Я подготовил документы и список необходимых тем для досрочного повышения на восьмой уровень…

— Не стоит. Мне и на седьмом неплохо. Или вы все еще лелеете надежду избавиться от всех? Пять адептов честно прошли проверку!

— Адепт Тонверк, будь моя воля, я бы вас на первый уровень отправил, — признался Вольсхий. — Таланты, подобные вам, нужно держать при себе как можно дольше. Получается, от повышения уровня вы отказываетесь?

— Именно так.

Небольшая стопка листов, видимо связанная с досрочным прохождением седьмого уровня, отложена в сторону. Вольсхий сложил руки в замок на столе и продолжил.

— Как я понимаю, вы научились смешивать энергии смерти и жизни в одну. Не отказывайтесь. Результаты проверки говорят сами за себя. Вы из осколка кости создали нового щенка. Притом живого щенка.

— Но он был мертв! Я уверена в этом.

— Был. — согласился Вольсхий. — Я собирался отправить тушку специалисту по чучелам, но в пути щенок запищал. Он ожил, адепт.

— Ничего не понимаю, — я обескураженно вздохнула.

На самом деле, все я прекрасно понимала. Более того, пыталась побыстрее уйти с чужих глаз, но Вольсхий не позволил, отобрав щенка и пообещав самостоятельно о нем позаботиться. Но его слова вносили хаос в мои размышления. Что же это получалось? Понял ли Вольсхий, что я одарена? Казалось, что да. И тем не менее он показывал полное незнание того, каким именно даром я обладала!

— Проблема состоит не в том, что щенок гигеры стоит семьдесят тысяч льят, а в том. что самка гигеры стоит полтора миллиона льят. Как известно, каждая самка способна выносить до двадцати щенят.

— Вы хотите, чтобы я продала того щенка? Но… я не понимаю. Вы и без моего разрешения могли его продать. Зачем оно? Вопрос о моих правах был проигнорирован.

— Я не хочу, чтобы вы продавали щенка. Более того, поспособствую получению документов и сохранению за вами прав хозяина.

— Почему?

— Псарня. Ни одна академия в мире не имеет псарни, состоящей сплошь из гигер. Вы же знаете, что гигера — боевая порода?

— Имею представление. — я кивнула, подтверждая правоту.