Девица стала пунцовой, на висках у нее проступили капелькипота.

— Убийцу?! Да вы что! Алена погибла в автокатастрофе,пьяная села за руль и не справилась с управлением.

— И кто вам это сказал?

— Олег Пантелеевич, вице-президент, велел не болтать, аклиентам говорить, что Алена уволилась, — растерянно пробормотала Мила.

— Вы дружили с ней?

Мила покачала головой:

— Нет, просто мы сидели в одной комнате, общались лишьпо работе, она была отличным специалистом. Я про нее вообще ничего не знала,Шергина про свою личную жизнь не рассказывала. Замужем она не была, детей неимела, это, пожалуй, все, что я знаю. Ей звонили сюда кавалеры, но Алена оченьбыстро сворачивала разговор, впрочем, я, если могла, сразу выходила, когдапонимала, что речь идет не о работе. Она лишь один раз чуть-чуть душуприоткрыла.

— Когда?

— Да недели за две до смерти, — пояснилаМила, — телефон у нее зазвонил…

Мила сразу смекнула, что у коллеги какой-то неприятныйразговор, и выскользнула в коридор. Когда она вернулась, Шергина стояла у открытогоокна с сигаретой.

— Извини, — быстро сказала она, — холоднапустила. Вот сволочь!

— Кто? — осторожно поинтересовалась Мила. —Очередной клиент?

— Да нет, — скривилась Алена, — АндрейЛазуткин, хахаль мой. Прикинь, вчера ходили в ресторан, и ничего, а сейчаспозвонил и заявил: извини, дорогая, полюбил другую. Представь, по телефону!Сволочь!

— Наплюй, — посоветовала Мила, — зачем тебетакой кадр?

Алена выбросила на улицу окурок и с треском захлопнула раму.

— Да я и не собиралась за него замуж, нужен он мнебольно! Слюнтяй! Так просто время проводила, исключительно из-за постели, воттам с ним хорошо, а стоит одеться… Только меня никогда не бросали, я самавыбирала момент, когда нужно избавиться от любовника, и Андрей сильноошибается, полагая, что может вышвырнуть меня, словно ненужную бумажку. Нет, яего сначала верну, а потом сама выгоню.

— Охота тебе возиться, — покачала головойМила, — не проще ли другого завести?

Алена села на место.

— Мне надо Андрею хвост прищемить. Да и никого другогопока на примете нет.

— А Пыжиков? — оживилась Мила. — Он сюдатолько из-за тебя приходит.

— Кретин, — отрезала Алена, — нет, сначала сЛазуткиным разберусь.

Все, больше они на личные темы не разговаривали. Правда,Мила попыталась на следующее утро вновь завести разговор об Андрее, но Алена непошла на контакт.

— Вы дадите мне координаты недовольных ею клиентов?

Мила включила компьютер.

— Значит, так, пишите: Дюкин Мирон Сергеевич, потомЕлистратова Наталия Федоровна и Колпаков Олег Анатольевич.

— Что у них стряслось, не знаете?

Мила стала наматывать на указательный палец прядку волос.

— Точно не скажу. Дюкин вроде на каких-то медаляхпогорел, у Колпакова с фото казус вышел, точно не знаю, он с Аленой шептался,когда я вошла, но он себя прилично вел. Услышала только, как Алена сказала:«Ладно, новые снимки недолго сделать».

— Хорошо говорить, — взвился Олег, — а мневремя и деньги опять тратить.

— Ну так никто не виноват, что так вышло, — началабыло Алена, но потом увидела входящую Милу и замолчала.

Мила не удивилась, в «Злате» не принято лезть в чужие дела.

А вот Елистратова! Та просто всю контору на уши поставила,пообещала бандитов наслать! Деньги назад требовала от Алены, да так грубо…

Я поблагодарил Милу, дошел до рецепшен и воспользовалсятелефоном. Секретарша не соврала, она не проявила никакого интереса кразговору, печатала какие-то бумаги, уткнувшись в компьютер.

— Хорошо, — велела Нора, — сначала поезжай кэтой Елистратовой, сдается мне, что автор всех затей с кислотой, пакетом молокаи газом женщина.

Я не стал спорить с хозяйкой, хотя придерживался совсеминого мнения. На жестокое преступление вряд ли способна хрупкая дама, тут явнозамешан мужик.

Елистратовой не было дома, за закрытой дверью лаяла собака.Телефон, номер которого она дала сотрудникам «Златы», оказался мобильным. И явсе время слышал одну и ту же фразу из трубки: «Абонент находится вне зоныдействия сети, попробуйте позвонить позже».

Впрочем, ни у Дюкина, ни у Колпакова никто тоже не спешилответить на мой звонок. Очевидно, они находились на работе и связываться с ниминадо вечером.

Я приехал домой, отчитался перед Элеонорой, покормилФилимона «Докторской» колбасой и выбросил свои домашние тапки, вероломноописанные Василием. Потом вспомнил добрый совет, данный парнем с бриллиантовойсережкой, взял блюдечко с «Вискас» и, поставив его возле ботиночницы, позвал:

— Кис-кис-кис.

«Диверсант» лениво вылез в коридор.

— Иди, Василий, — лицемерно сказал я, —угощайся, мой ангел.

Кот сел около блюдечка и начал брезгливо обнюхиватьмалоаппетитное с виду содержимое.

Я постучался в дверь к Миранде:

— Ты уже дома?

— Угу, — ответила девочка, — зачем я тебепонадобилась?

Услыхав про поход в гости, она скривилась:

— Ненавижу шляться к бабкам! Настькина мать менятерпеть не может! Прикинь, на Новый год к ней отправили. — В голосеМиранды зазвучала обида. — Настька в кабак подалась, а меня к Соньке!

— Сонька — это кто? — решил уточнить я.

— Мать Настькина.

— Твоя бабушка?

— Ну вроде, — хмыкнула Миранда, —тетя-крокодил, у нее люди собрались, за стол сели и меня устроили. Правда,сначала Сонька мою тарелку на кухне оставила, только я ее принесла и со всемиосталась. Так она на меня все глазами зыркала, а едва куранты пробили, заявила:«Детям спать пора, ступай, Маша, незачем со взрослыми толкаться».

— Ты разве Маша?

— Нет, конечно, но Сонька говорит, что Миранда — это неимя, а собачья кличка. Я, естественно, в кровать не пошла, протянула руку кикре, хотела бутерброд намазать, а Сонька схватила меня и как зашипит: «А ну нетрогай, это для гостей».