Я покачал головой. Да уж, любящая бабушка, приятнаястарушка, обожающая внучку.

— Твоя Соня в молодости, случайно, не в тюрьмеработала?

Миранда захихикала:

— Клево придумал. Нет, русский язык в школепреподавала. Чуть что, орет: «Пушкина надо читать, там есть ответы на всевопросы». Я ее, правда, спросила: «А что ваш Пушкин советовал делать, если компвсе время виснет?»

— Наверное, твоя бабушка разозлилась?

Миранда довольно прищурилась:

— Чуть не лопнула. Сначала синяя стояла, а потом каквзвизгнет: «Тебя надо изолировать от общества!»

— Не обращай внимания, пожилые люди часто нетерпимы.

Неожиданно Миранда спокойно ответила:

— Старость — не повод для хамства.

Я изумился, девочка-то вовсе не глупа.

— Ты уж извини, но придется тебе сходить к моей матери,очень прошу!

— Ради тебя я готова на все, — с жаром заявилаМиранда.

— Вот и здорово, одевайся, только сделай одолжение,надень платье.

— Без проблем, — кивнула Миранда.

Успокоенный, я отправился в свою комнату, влез в смокинг,причесался и вновь пошел к Миранде.

— Иду, — ответила девочка и распахнула дверь.

Я онемел. Миранда натянула ярко-красный футляр из материала,похожего на бархат. Очень узкое вверху, внизу платье просто превращалось во вторуюкожу, поэтому модельер, придумавший фасон, предусмотрел разрез от пояса допола. Миранда стояла чуть боком, выставив вперед ногу. Такую позу частенькоизбирают манекенщицы, чтобы смотреться особенно соблазнительно. Я невольноопустил глаза вниз. Так вот почему девочка кажется неожиданно высокой. Онанадела босоножки, состоящие из узенького ремешка и бесконечного каблука. Нонижняя часть наряда выглядела вполне прилично по сравнению с верхней. Нирукавов, ни плеч у платьишка не было, оно заканчивалось корсажем, из котороговываливалась неожиданно большая грудь странного цвета. Очевидно, Миранда, какдамы девятнадцатого века, напудрила декольте. На правом плече у нее блестелататуировка: красно-зеленый дракон с разинутой пастью, левое обвивал растительныйорнамент. Но самая невероятная метаморфоза случилась с головой. Лицо покрывалгустой слой тонального крема, глаза щетинились слишком черными ресницами, векистали сине-зелеными, и издали казалось, что ребенку кто-то наставил «фонарей»,брови превратились в прямые линии, бегущие от переносицы к вискам. ВолосыМиранда начесала, уложила в «башню», а сверху воткнула птичку, сделанную избисера. Во времена моего детства подобными украшали новогодние елки. Врезультате всех предпринятых усилий вполне симпатичная девочка стала выглядеть,как потрепанная вокзальная проститутка лет двадцати.

— Готова, только сумочку возьму, — прочирикаластрашно довольная дурочка.

Я наконец обрел дар речи:

— Прости, дорогая, нет ли в твоем гардеробе чего-нибудьдругого?

— О чем ты? — удивилась Миранда. — Знаешь,сколько стоит это платье и туфли? Вообще говоря, они не мои, а Настькины.

— Замечательно красивые, вижу, — быстро сказаля, — но лучше надеть простую белую кофточку, черную юбочку, смыть макияж,а из волос сделать хвостик.

Пару мгновений Миранда смотрела на меня, не моргаясине-зелеными веками. Потом надула намазанные ярко-красной помадой губки.

— Тогда отправляйся без меня, я уродкой не поеду! Дакто сейчас ходит в белой кофточке? Ваня! Ты отстал от моды!

Я тяжело вздохнул и описал Миранде ситуацию, в которуюпопал. Девочка возмутилась:

— Ну и сволочи! Ты же старый!

Я кивнул:

— Конечно, только Николетта в гневе, сделай милость,помоги мне.

Неожиданно Миранда оживилась:

— Здорово!

— Чего же хорошего?

— Я собираюсь после школы идти на актерский, яталантливая, ты не волнуйся, такую пусеньку изображу. У нас в классе есть ЛенкаМостова, от нее все учителя тащатся, знаю, что твоей матери надо.

— Отлично, — обрадовался я, — ступайпереодеваться.

— Но у меня только джинсы!

Я взглянул на часы:

— Вот что, поедешь прямо так, возле дома Николеттыогромный универмаг, найдем тебе подходящий наряд, только умой лицо.

В торговом зале мы произвели фурор. Когда Миранда, семеняногами в босоножках, шла сквозь толпу, народ застывал. Хорошо еще, что девочканакинула на себя коротенькую дубленочку и ополоснула мордочку. Когда мы наконецдобрались до нужного прилавка, моя спутница вздохнула:

— Что-то холодно!

— Еще бы! Почему ты поехала в босоножках? Надо былосапожки надеть!

— У меня только кроссовки, — возразилаМиранда, — прикинь, как они подходят к этому платью.

Я хотел было сказать, что девочка ее возраста, одетаяхолодным февральским вечером в вызывающе обтягивающий наряд для коктейля иобутая в пляжные босоножки, выглядит еще более глупо, но сдержался. В концеконцов, ребенок не виноват. Где ему было набраться хороших манер и воспитатьвкус? Похоже, бабушка более чем специфическая личность, матери совершеннонаплевать на дочь, а с отцом Миранда, скорей всего, и незнакома.

В отделе, где торговали готовым платьем, скучали двепродавщицы, не слишком-то оживившиеся при виде нас.

— Мне надо, чтобы эта девочка выглядела, как ребенокдвенадцати лет, — попросил я.

Одна из девушек лениво спросила:

— Размер?

Миранда сняла дубленку. Торговки сначала вытаращили глаза.Потом одна растерянно сказала:

— Кажется, сороковой, как думаешь, Катька?

— Нет, Светка, — ответила вторая, — по плечампройдет, а в груди застрянет, у нее же размер четвертый, не меньше.

— Боюсь, ничего не подберем, — повернулась ко мнеКатерина, — нестандартная фигура, плечи мелкие, бюст крупный. Только назаказ, или по бутикам ищите!

— Да у меня груди-то нет, — сообщила Миранда ищелкнула себя по выпирающим окружностям, — это лифчик такой, с силиконовымивставками!

Продавщицы переглянулись и принялись носить наряды. Надесятом я приуныл.

— Разве это детское?

— Сейчас так шьют, — пожала плечами Света, —как для взрослых, только маленького размера.