То принималась прогуливаться около дома, где он жил, как назло – прямо под его окнами. И ведь не обвинишь в коварном умысле. Напротив жила её задушевная подружка Катька – мелкая, вертлявая, востроглазая. Позже появился приятель, как сказала сама Цыпа: «Мой парень», давая понять, что с тощим, долговязым, патлатым носителем прыщей на лбу у неё всё серьёзно, как в армии Северной Кореи.

А то устраивала пип-шоу с этим самым парнем под окнами Глеба. Будь проклят тот идиот, который еще при царствовании Царя Гороха установил там лавочку. Дом Галины находился вдали от миграционных троп отдыхающих. Улица больше походила на деревенскую идиллию из советских фильмов, чем на курорт, с той лишь разницей, что за невысокими заборами стояли не хаты-пятистенки с резными ставнями, а добротные, кирпичные дома с навесами и тенистыми беседками, увитыми виноградом.

Глеб тогда едва не лопнул, то ли от того, что коза Цыплакова мешала спать своими театральными вздохами и лепетом с придыханием: «Руслик, ты такой шикарный…», то ли от того, что творилось в это время в его воображении.

Руслик, Руслик, черти его дери! Глебу-то что прикажите делать? Слушать, как хренов Руслик почти лишает невинности младшую сестру Цыплака? Через два часа бесцельных попыток уснуть Глеб вышел на улицу, наорал на влюблённую парочку, пригрозил семью египетскими казнями, схватил Цыпу за руку, оттащил сначала во двор, а потом отвёз домой, отчего-то избегая на неё смотреть.

В машине он отчитал Ирину за непристойное поведение, попрание девичьей чести, наплёл чего-то высокопарного, во что ни на секунду не поверил сам. Не забыл прочитать нудную лекцию о важности предохранения, средствах контрацепции и, конечно, о потенциальном вреде подросткового секса, беременности, последствиях. На что Цыпа с непроницаемым лицом ответила, что она в курсе, как избежать неприятностей, и вообще – это не его ума дело.

Не его ума – Глеб был полностью согласен, вот только его постоянно, неустанно ставили в известность, что Цыпа – выросла. Не только она, но и отдельные части её потрясающего тела тоже.

В ход шло всё, от фривольной одежды, откровенных намёков, от которых у Глеба шевелились не только волосы на голове, но и то, что значительно южнее, до пирогов в исполнении Ирины. К тому времени, когда он встретил Цыпу в ночь после выпускного, в дурной голове нет-нет, а появлялся план по соблазнению младшей сестры Цыплака.

– Подвезти домой? – уставился Глеб на нетрезвую парочку после выпускного.

– К Руслику, если только, – пропела Цыпа. – Идти далеко, а я обещала, – пояснила она многозначительно, будто Глеб не знал, где живёт её ухажёр.

Руслик в это время выпучил глаза сначала на подругу, потом на Глеба, довольно закивал, давая понять, что он несказанно рад открывающимся перспективам.

– Мама с папой разрешили? – посмотрел Глеб на Цыпу.

Черт! В кого такая красавица уродилась у Цыплаковых? Просто берет мужское нутро, выворачивает наизнанку, встряхивает, заставляет весь организм находиться в полной боевой готовности. Вытаскивает наружу сокровенные, скрытые на тысячу замков от себя самого желания, заставляет вспоминать то, что вспоминать совсем не хочется.

Как однажды, не выдержав напора, целовал Цыпу под сенью пицундских сосен, давая себе обещание, что только один раз, единственный, за которым ничего не последует. Что может связывать мужчину, живущего не первый год с одной-единственной женщиной, и девицу, которая дорвалась до свободы, как наркоман до дозы. Не видящую берегов, выпячивающую зашкаливающую сексапильность направо и налево?

Как дурел от вкуса губ – отдающих карамелью, инжиром, пудрой, манким, как первобытный грех, соблазном. Всем, к чему тянуло, как осу в сироп, где он увязал, задыхался. Мчался, как мотылёк на свет, не думая о неминуемой гибели.

И как почувствовал податливое тело в своих руках, прижатое к его разгорячённому, как паровой котёл, телу. Ни с чем не сравнимое, безумное ощущение – держать в объятиях Ирину, целовать, вдыхать тихие стоны, чувствовать ответную дрожь в её теле. Конечно, тогда он сдержался, не продвинулся ни на шаг. Всего лишь поцелуй.

Не первый у неё. Не последний у него.

Поцелуй, взорвавший его мир, разнёсший в клочки самообладание, которым Глеб по праву гордился. Без малого семь лет быть верным одной женщине, не смотреть ни налево, ни направо, придерживаться убеждений, вколоченных в детстве, в семье родителей. Всего лишь один поцелуй, едва не отправивший в ад всю предыдущую жизнь. Один поцелуй и едва не сломанная жизнь.

– Я взрослая, – ожидаемо ответила Цыпа.

Взрослая, а если кто-то сомневался, мог заглянуть в зону декольте. Посмотреть, где кончается разрез, который прятался в складках подола, увидеть какого фасона и цвета трусы. Последнее для особо непонятливых, сомневающихся в половой зрелости объекта.

– Садись, взрослая, – фыркнул Глеб, потом наблюдал, как Ира устраивается в салоне, на переднем сидении, Руслику досталось место на заднем.

– Будешь?

Щедрый ухажёрчик – целевая аудитория рекламы средств от подростковых прыщей – протянул Цыпе банку с джин-тоником.

– Нет, – отозвалась Цыпа, сморщилась, демонстрируя отвращение, и пояснила с видом утомлённой светской львицы: – Шампанского бы выпила.

– Нету, закончилось, – пробурчал Руслик, отхлебнул пойла из банки, вдруг вспомнил о приличиях, предложил отпить водителю.

– Не пью и тебе не советую, – отозвался Глеб.

Не удержался от нудной лекции о вреде алкоголя для растущего организма. Имея в виду в основном тощего Руслика. Цыпа-то выросла во всех местах и смыслах. К концу воспитательной беседы несчастный ухажёр похрапывал, пуская слюни.

Из динамиков лилась, как нельзя подходящая случаю песня группы «Звери»: «Просто такая сильная любовь». Цыпа подпевала, чётко проговаривая слова за солистом, вещая, чем именно закончатся выпускные, облизывала губы, время от времени сглатывала слюну, бросала выразительные взгляды на Глеба.

Рука сама тянулась устроиться на макушке с собранными в высокую причёску волосами, распластать ладонь, надавить, недвусмысленно показывая, где именно должны находиться дразнящие влажные губы.

Глеб упорно держал руки на руле, словно управлял болидом на Формуле-1. Гонял в мыслях цикл кребса, все восемь последовательных реакций. Лишь бы не провоцировать единственную реакцию, которую пытался удержать в узде всеми силами.

Руслика пришлось вытаскивать из салона, отдавать на руки взволнованной матери, которая кудахтала, что её сыночек никогда, ни при каких обстоятельствах не употребляет алкоголь. На редкость порядочный, воспитанный мальчик, звезда школы, надежда и опора родителей, будущее российских IT-технологий. Как пить дать, Цыплакова споила ребёнка – до невозможности бесстыжая девица! И это у таких порядочных родителей!

Бесстыжую девицу отвёл в свою с Лией комнату, уложил спать. На его кровати, в его футболке на голое тело. Цыпа вырубилась почти сразу – опыта в злоупотреблении не хватило. Глебу же пришлось отмокать в остывшем за ночь бассейне, для верности торчать под холодным душем.