— Вот сволочь, — фыркнул Воровский. — А  я ему еще прием устраивал на высшем уровне… Хотя, сейчас мне нет никакого дела до того, что он там себе надумал про русских. Главное, оградить тебя от всей этой грязи.

Я вздохнула и отпила вина. Терпкое. Приятное тепло разлилось по груди. Стало хорошо от того, что мне не надо заботиться о билетах на рейс. Обо всем позаботилась преданная Анна. Мне остается лишь расслабиться и отдыхать до самого утра.

Мысль об отдыхе и близости Воровского пронзила в один миг. Я подняла глаза, и наши взгляды столкнулись с мыслями.

Вспышка желания, яркого и страстного, затмила разум. Я даже не поняла, как оказалась в его объятиях.

Прижав меня к себе, он запустил пальцы в мои волосы.

Его губы жадно искали мои, жалили поцелуями, и я безжалостно царапала ногтями его шею и плечи.

Он прижимал меня к себе все сильнее, и это безумно заводило.

Его губы скользили по моей шее, прокладывали дорожку поцелуев по полуобнаженным плечам. Руки гладили спину, бессовестно забирались под шелковую ткань моего пеньюара, поглаживали нежную кожу бедер, и я с тихими стонами подавалась навстречу вожделению. 

Пальцы потянули шелковый пояс, и мягкая ткань соскользнула, обнажив плечи и небольшую красивую грудь.

Воровский навис надо мной, а я заглядывала в его глаза, на ощупь расстегивала пуговицы на его рубашке и чувствовала, как меня с головой захлестывает желание.

В нашем первом сексе не было места смущению. Мы делали то, что хотелось, не чувствуя страха. Только желание. Дерзкое, поглощающее, будоражащее – оно стремилось вырваться наружу и реализоваться на этой постели.

Он избавляется от одежды, и снова нависает надо мной.

Его руки сминают мою грудь. Оттягивают, покручивают тугие горошинки, заставляя комкать простынь и выгибаться.

Низ живота сводит от желания. Я чувствую, какой он твердый, и мне хочется впустить его в себя. Наше противостояние, безумно пошлая переписка – все это закрутилось в вихрь страсти, от которой никуда не скрыться.

Он отбрасывает подол моего пеньюара в сторону. Рука ложится на низ живота. Бесстыдно скользит вниз, а горящий взгляд следит за моей реакцией. Дыхание сбивается. Я обхватываю его шею руками. Поглаживаю спину, ощущаю крепкие мышцы под упругой кожей и всхлипываю от наслаждения, когда он раздвигает нежные складочки моего лона и его пальцы проникают внутрь. Массируют нежную бусинку клитора, дразнят проникновением – глубже, резче, - и я задыхаюсь от страсти. Широко распахнув глаза, ловлю ртом его губы, желая насладиться поцелуем.

Он оглаживает мои бедра изнутри и вдруг вдавливает в подушки всем телом. Губы впиваются в мой рот властным поцелуем, не давая увернуться.

Я пытаюсь выровнять дыхание, обхватываю коленями его талию, а его рот уже терзает тугие розовые соски вздымающейся груди.

Мои пальцы блуждают по его спине, хватают за волосы, и я тянусь к нему подрагивающим от желания телом. Мне сейчас меньше всего нужны прелюдии. Я хочу его в себя. Жестко, страстно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Давай же, трахни меня, — запуская пальцы в его короткие и растрепанные волосы, хрипло шепчу ему в губы я.

Он заглядывает в мои глаза всего на миг. На губах играет подернутая вожделением полуулыбка. Приподнимается надо мной, дерзко разводит мои бедра руками еще шире и резко заполняет меня собой.

Вдавливая меня в подушки, пару раз вторгается в меня на всю длину, а потом с наслаждением водит головкой по моим влажным складочкам. Задевает клитор, и низ спины окатывает горячей волной.

Всхлипывая, я подаюсь ему навстречу.   Резкий рывок, и он снова заполняет меня полностью. Мое тело выгибается под ним, и я хватаюсь за его плечи. Мы стонем от наслаждения, которое теряется в нашем сбивающемся дыхании. Я ощущаю, какой он большой,  обхватываю его ногами и стараюсь уловить единый ритм движений. Он вдалбливается в меня рывками. Я ощущаю боль от такой внезапной атаки, но она быстро растворяется в совершенно иных ощущениях. Вожделение, страсть, безумное возбуждение – они захватывают каждую клеточку моего тела, затмевают разум, и все остальное теряет значимость.

Мы с Воровским, будто становимся единым целым. Его движения во мне обретают плавность, и я парю, парю в новых ощущениях. Плавлюсь под ним, охваченная дикой, первобытной страстью. Где-то глубоко внутри мелькает едва ощутимое осознание, что так – правильно. Так и должно быть, когда женщина выбирает своего мужчину. Во мне поднимается что-то до этого незнакомое. Я хватаюсь за крепкие плечи Воровского, и внутри что-то окатывает бедра и низ живота безумно сладкими волнами. С губ срывается громкий крик, я выгибаюсь под ним, царапаю ногтями спину и плечи, и он, охваченный возбуждением, двигается во мне, будто поршень, сильный и твердый.

Мое тело сотрясает, сознание теряется. Разрядка – яркая, всепоглощающая, накрывает с головой, и я с криком обмякаю под ним, не имея сил пошевелиться. По телу прокатываются остаточные волны оргазма, и я теряюсь в блаженстве.

Я слышу, что Воровский где-то совсем рядом. Чувствую тепло его тела, но не могу открыть глаза.

— Миш, обними меня… — шепчу в темноту.

Он притягивает меня к себе. Расслабленно поглаживает по обнаженной спине, и я растворяюсь в сладости его прикосновений к моей коже.

Наше утро похоже на бегство. Времени совсем мало, и мы даже не завтракаем. Забираем вещи из моего номера, спускаемся в номер Воровского, и только после этого сдаем ключи на рецепшен и садимся в такси.

В Москве всегда пробки. А сейчас, в канун нового года, кажется, что город стоит даже в такой ранний час.

— Черт, главное, не опоздать на посадку, — хмуро посматривает на наручные часы Воровский.

Мне передается его напряжение.

— А если опоздаем, что тогда?

— Нельзя опоздать, Лиза. Билетов больше нет. Двадцать девятое декабря. Все билеты раскуплены месяц назад.

— Даже в частных авиакомпаниях?

— А ты думаешь, какой авиакомпанией мы летим? Эти билеты Аня приобрела через знакомых. Одна семейная пара отказалась от полета в последний момент. Так что, мы обязаны успеть.