– Вы Кевин Спенс, верно? Из штаба партии? А я Мэтти Сторин, из «Телеграф». Я не так давно работаю в газете, но в мои обязанности входит знакомиться с партийными функционерами. Могу я выпить с вами чашку кофе?

Кевин Спенс выглядел старше своих тридцати двух лет, был холостяком и давно работал на партийную машину, получая оклад 10 200 фунтов без всяких надбавок. Он вежливо кивнул, и вскоре они разговорились. Кевин был стеснительным, и ему польстило, что его узнала журналистка из газеты, так что очень скоро он с энтузиазмом и во всех подробностях рассказывал о регулярных отчетах по опросу общественного мнения, которые делал во время выборов для премьер-министра и партийного штаба. Молодой человек признался, что они очень серьезно относятся к таким опросам, несмотря на то, что обычно говорят с экранов телевизоров. Он даже осмелился сказать, что, по его мнению, отношение к ним слишком серьезно.

– Но как такое может быть, Кевин? – удивилась Сторин. – Это ведь ваша работа!

Ее новый знакомый принялся немного занудно рассуждать о недостатках системы опросов общественного мнения, о пределах погрешности, о которых не следует забывать, и о фальшивых результатах, так или иначе попадавших в итоговые подсчеты и портивших всю картину.

– Вроде того, который я совсем недавно видела, – огорченно добавила Мэтти, все еще не отошедшая от обиды на редактора.

– Что вы имеете в виду? – резко спросил Спенс.

Женщина посмотрела на него и увидела, что приветливый молодой человек вдруг начал стремительно краснеть: алое пятно расползалось по всему его лицу от воротника до самых глаз. Да и сами глаза потускнели – из них пропал энтузиазм, который Мэтти видела всего мгновение назад. Кевин не был тренированным политиком и не умел скрывать свои чувства. Его смущение не вызывало сомнений, но журналистка не могла понять, с чего он так разволновался. Она мысленно лягнула себя. Неужели проклятые цифры соответствуют действительности? Подающий надежды молодой репортер года, она уже сделала сегодня утром несколько кульбитов, и теперь, весьма недовольная собой, решила, что еще один прыжок не повредит ее профессиональной гор-дости.

– Кевин, я понимаю, что последние результаты были разочаровывающими, – сказала она осторожно. – На самом деле, я даже слышала цифру: тридцать один процент.

Спенс, который краснел все сильнее, потянулся за чаем, стараясь выиграть время, и Мэтти заметила, что рука у него сильно дрожит.

– А личный рейтинг Коллинриджа опустился до двадцати четырех процентов, – продолжала Сторин. – Я не помню, чтобы еще кто-нибудь из премьер-министров был настолько непопулярен.

Чай пролился из чашки на стол, и молодой человек поспешно поставил ее на блюдце.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – пробормотал он, обращаясь к салфетке, которой вытирал стол.

– Но разве это не последние результаты, Кевин?

Мэтти вновь засунула руку в свою сумку и вытащила таинственный листок бумаги, который положила на скатерть и принялась разглаживать. Только теперь она заметила инициалы К. Дж. С., напечатанные внизу.

Спенс протянул руку и попытался оттолкнуть листок от себя, будто боялся даже приближаться к нему.

– Господи, где вы это взяли?! – Он принялся испуганно озираться, пытаясь понять, наблюдает ли кто-нибудь за их беседой.

Мэтти взяла листок и начала громко читать:

– Опрос общественного мнения, номер сорок… это же ваш отчет, верно?

– Да, но… Пожалуйста, мисс Сторин!

Кевин Спенс не привык что-то скрывать, он был сильно расстроен, не видел пути к спасению и решил, что остается лишь одно – отдаться на милость собеседницы. Нервно оглядываясь по сторонам, он едва слышно взмолился:

– Я не имею права с вами разговаривать, это совершенно секретная информация.

– Но Кевин, это всего лишь листок бумаги!

– Вы не знаете, как все устроено. Если эти цифры станут всеобщим достоянием и выяснится, что их передал вам я, со мной будет покончено. Все начнут искать козла отпущения. В правительстве циркулирует множество слухов. Премьер-министр не доверяет председателю, председатель не верит нам, и никто не пожалеет такого человека, как я. А мне нравится моя работа, мисс Сторин. Я не могу допустить, чтобы меня обвинили в том, что я слил вам секретную информацию.

– Я не знала, что мораль так упала.

Спенс выглядел убитым.

– Вы даже не представляете, насколько. Положение катастрофическое, – прошептал он. – Все невероятно устали после выборов, и вокруг полно недовольных тем, что результат оказался не таким хорошим, как мы ожидали. Да еще утечки и слухи о том, что члены Кабинета готовы перегрызть друг другу глотки… Так что вместо длинных каникул лорд Уильямс заставил нас трудиться без продыха. Если откровенно, то большинство из нас прячут головы, чтобы в тот момент, когда на нас обрушится дерьмо, лично на них его упало бы поменьше.

В первый раз за все время разговора молодой человек посмотрел в глаза своей новой знакомой.

– Пожалуйста, Мэтти, не впутывайте меня в эту ис-торию!

– Кевин, мы с вами оба знаем, что не вы виновны в утечке. Я готова сказать это любому, кто захочет спросить. Но для того, чтобы я могла вам помочь, вы должны помочь мне. Ведь это последний опрос, верно?

Женщина подтолкнула к Спенсу листок, а он еще раз с тоской посмотрел на него и кивнул.

– Вы их готовите, а потом раздаете ограниченному кругу лиц? – уточнила журналистка.

Молодой человек снова кивнул.

– Мне требуется знать только одно, Кевин, – кто их получает? Ведь это не может быть государственной тайной?

У Спенса не осталось сил на сопротивление, и он надолго задержал дыхание перед тем, как ответить на этот вопрос.

– Нумерованные копии раздаются в конвертах с двумя печатями только членам Кабинета министров и пяти старшим представителям штаба: заместителю председателя и четырем старшим директорам. – Он попытался промочить горло, сделав глоток чая. – Но как же это попало к вам?

– Давайте скажем так: кто-то проявил халатность.

– Но не из моего офиса? – выдохнул Спенс, и Мэтти почувствовала, что он очень испугался.

– Нет, Кевин. Прикиньте сами. Вы только что назвали мне имена более чем двух дюжин людей, которые видели цифры. Добавьте сюда секретарш и помощников – тогда источников становится более пятидесяти. – Журналистка улыбнулась ему своей самой успокаивающей и теплой улыбкой. – Не беспокойтесь, я не стану упоминать ваше имя. Но давайте не терять связи друг с другом, – добавила она.

Затем Мэтти вышла из кафе. Ей бы следовало чувствовать подъем от того, что теперь она сможет написать статью для первой полосы газеты, но Сторин спрашивала себя: как, черт подери, она найдет предателя?!

* * *

Номер 561 в отеле не тянул на пять звезд. Он был едва ли не самым маленьким, находился далеко от главного входа и был зажат с двух сторон свесами крыши. Здесь не останавливались важные члены партии – комната предназначалась для простых работников.