Однако стоило ему уйти, как партия начала прославлять своего павшего руководителя, и, как это часто бывает, его политическая смерть гораздо сильнее объединила ее членов, чем все, что он делал до этого момента.

Появление нового политического лидера активизировало средства массовой информации, и Мэтти, к ее невероятному облегчению, попросили срочно вернуться из Закинфа в офис. Восемь дней на пляже, когда влюбленные парочки у нее перед глазами становились все более нежными и раскованными под влиянием горячего ионийского солнца, заставили девушку чувствовать себя ужасно несчастной. Она была одинока, очень, а парочки вокруг только усиливали ее мучения. Когда раздался телефонный звонок и журналистке сказали, что она должна вернуться, чтобы написать сенсационную статью, Мэтти без единой жалобы собрала вещи и купила билет на ближайший рейс домой.

Вернувшись в Лондон, Сторин обнаружила, что в партии оппозиции царит невероятное возбуждение. Их, казалось бы, бесконечные внутренние противоречия прекратились, и они усилили нападки на слабое правительство, большинство членов которого еще не вернулись из отпуска. Отчетливая перспектива победы на следующих выборах, пусть и через четыре года, помогала настроить умы на соответствующую волну и укрепить внутреннее братство. Один из противников правительства заявил: «Лучше быть одним из старших членов Кабинета, чем одиноким лидером партии с бесконечной оппозицией».

Поэтому, когда за неделю до ежегодной партийной конференции, проходившей традиционно в начале октября, был избран новый оппозиционный лидер, эта партия стала главной темой в газетах на несколько недель и конференция превратилась в его чествование. Политики, собравшиеся на конференцию, уже ничем не напоминали сброд, проигравший выборы всего несколько месяцев назад. Над ними реяло знамя сколь огромное, столь и простое: ПОБЕДА.

Когда же на следующей неделе на собственную конференцию собралась правящая партия, там царило подавленное настроение. Центр для конференций в Борнмуте мог вызвать состояние эмоционального подъема, если четыре тысячи сторонников яростно поддерживали свою партию, но сейчас голые кирпичные стены и хромированная мебель лишь подчеркивали мрачное настроение пришедших сюда членов партии.

Как глава пресс-службы, О’Нил отвечал за организацию и настроение конференции, однако вторая задача постепенно становилась все труднее, поэтому его постоянно видели в разных концах зала, где он возбужденно беседовал с отдельными представителями прессы, приносил извинения, оправдывался и объяснял что-то, сваливая вину на других. В частности, он винил во всех проблемах лорда Уильямса. Председатель урезал бюджет, объяснял он, откладывал принятие решений, не владел ситуацией… В штабе партии начали циркулировать слухи, что Роджер хотел, чтобы конференция прошла незаметно, поскольку опасался, что премьер-министру придется нелегко, причем проблем следует ждать от его собственных соратников.

«Партия сомневается в лидерстве Коллинриджа» – под таким заголовком вышел первый отчет «Гардиан» из Борнмута.

В конференц-зале дебаты шли по заранее составленному жесткому регламенту. Над президиумом висел плакат: «НАЙТИ ПРАВИЛЬНЫЙ ПУТЬ».

Выступающие старались следовать этому призыву, но яркие прожекторы телевизионщиков и раздражающий шум в зале мешали им сосредоточиться. Заведующие протоколом пытались навести порядок, но без особого успеха. По краям зала делегаты, журналисты и политики собирались в небольшие группы, чтобы поделиться своими взглядами, – характерная картина для любого политического сборища и плодородная почва для пустых сплетен.

Практически во всех голосах звучало недовольство, и всюду представители средств массовой информации слышали критические высказывания. Члены парламента, лишившиеся недавно своих мест, вели себя особенно непримиримо, однако просили не цитировать их, опасаясь лишиться каких бы то ни было шансов на следующих выборах. Впрочем, председатели их избирательных округов даже не пытались осторожничать. Они не только потеряли места в парламенте – теперь в их местных советах на несколько лет главные роли получили члены оппозиции, которые будут назначать мэров и председателей комиссий, полностью игнорируя все прежние достижения.

Кроме того, росло беспокойство по поводу дополнительных выборов, назначенных на четверг: многие опасались, что они покажут неудовлетворительные результаты. Представитель Восточного Дорсета сэр Энтони Дженкинс получил удар за четыре дня до основных выборов. Его избрали, когда он находился в реанимации, и через три недели похоронили. Этот округ, находящийся всего в нескольких милях от Борнмута, дал правительственному большинству преимущество в двадцать тысяч голосов, поэтому премьер-министр решил провести выборы во время партийной конференции. Ему настоятельно советовали не делать этого, но он заявил, что сейчас самое время рискнуть.

Внимание прессы к конференции должно было обеспечить хороший фон для дополнительных выборов, к тому же многие стали бы голосовать в память о сэре Энтони. А участники конференции смогли бы на несколько часов покинуть ее, чтобы провести столь необходимую агитацию. Когда же с выборами будет покончено и они добьются успеха, премьер-министр сможет поздравить победившего кандидата в своей речи, что станет для него отличной рекламой – таково было мнение Генри.

Но когда автобусы привезли членов партии, занимавшихся агитацией, в их докладах главным образом говорилось о сдержанности и недовольстве. Конечно, место в парламенте будет сохранено – тут не могло быть никаких сомнений, оно оставалось за партией еще со времен вой-ны; но сокрушительная победа, на которую рассчитывал Коллинридж, с каждым днем выглядела все более проблематичной.

Им предстояла трудная неделя, а вовсе не празднование победы, как рассчитывало партийное руководство.

Рано утром в среду с моря дул холодный сырой ветер, когда Мэтти проснулась с мучительной головной болью.

Как представительница крупнейшей национальной газеты, девушка стала одной из немногих счастливчиков, получивших номер в отеле штаба, где она имела возможность общаться с политиками и официальными представителями партии. Сторин слишком свободно разговаривала с ними накануне вечером, и, когда занялась утренней гимнастикой, у нее возникло ощущение, что ее конечности налиты свинцом, а энтузиазм вообще куда-то подевался. Каждая клеточка ее тела отчаянно протестовала против столь гнусного метода борьбы с похмельем, поэтому Мэтти решила заменить зарядку открытым окном. И тут же поняла, что совершила вторую ошибку.

Маленький отель находился высоко в горах – идеальное место, чтобы насладиться теплом летнего солнца. Но он не был защищен от холодного воздуха осеннего утра, хмурых туч и морских штормов. Теплая комната за несколько секунд превратилась в холодильник, и Сторин пообещала себе не принимать никаких решений до легкого завтрака.

Неожиданно она услышала какой-то шум в коридоре и решила, что это доставка. Завернувшись в одеяло, журналистка подошла к двери. Работа – в виде груды утренних газет – лежала перед дверью на ковре. Мэтти собрала газеты и небрежно швырнула их в сторону кровати, но, когда они разлетелись по смятой постели, один листок бумаги поднялся в воздух и опустился на пол у ее ног. Девушка устало застонала, наклонилась, чтобы ее поднять, и сквозь утренний туман, царивший у нее в голове, прочитала: «Опрос общественного мнения, № 40, 6 октября». Далее крупными буквами было написано: «СЕКРЕТНО».