Рупор сепаратистов был слышен отлично. Регулярность призыва сдавать оружие и богатство репертуара вызывали восхищение. Текст все знали наизусть. Курящие бойцы частенько развлекались тем, что вполголоса вели диалог с сердобольным переговорщиком, совершенствуя знания ненормативной лексики родного языка. Один блистал, другие посасывали самокрутки и ржали в кулаки. Существовали негласные чемпионы. Когда они собирались вместе, их выступление в стендап-стиле поражало воображение.

В тройку лидеров входил небезызвестный Преподобный. Его юмор был нетривиален. А изречения порой казались мне двусмысленными и более глубокими, чем мы способны были воспринять. После них все катались от хохота, и желание вдуматься снимало как рукой.

Но в одно незабываемое утро текст обращения сепаратистов так отличался от привычного, что боец проглотил конец своей тирады на самом неудачном месте, впрочем, ничуть не потеряв лица. Облома никто не заметил.

А начиналось как обычно.

– Господу помо-о-о-о-лимся…

Настало молчание. Один багровевший ликом полуудушенный кашлем Преподобный боролся за каждый вдох.

Докуривали молча. Не ушли. Через положенное время текст зазвучал снова. Бойцы напряженно ждали, переглядываясь.

– Перемирие? Да хрень собачья, – безапелляционно заявил старший и вдруг рассмеялся счастливо, как ребенок.

– Брехня! – сипел беззвучно Преподобный.

– Все, что ли? – поползло по головам тихо-тихо.

– Да ну, брехня, брехня без всяких! Ну на хуй им замиряться? Они за жабры нас взяли, а теперь че?

Обращение зазвучало снова, и снова бойцы онемели. Слух распространился невероятно быстро. Траншея-курилка стала наполняться людьми, вскоре полностью парализовавшими движение. Прижатые вплотную друг к другу, толкаясь, все слушали охрипший рупор.

– Жорик! – выкрикнул вдруг кто-то.

Толпа как будто очнулась от гипнотического сна, качнулась и в едином порыве стекла к узкому проему в западном крыле.

На его лице еще алела полоса от залома подушки. На запястье горели бликом механические часы. Тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик…

Внезапно он вскочил, ударив себя по коленям, будто собирался станцевать для бойцов, чтобы разрядить обстановку. Кругом обошел свой стул и встал за ним, опершись на низкую спинку.

– А ОРТ не ловит часом? – вдруг спросил он участливо.

Тишина заиндевела в стекло.

– Нет? А может, какие-нибудь республиканские каналы имени независимости? Жаль, жаль.

Он обвел взглядом всех и спросил тихо-тихо:

– Хрена вы треплете? Какие ваши источники?!

Но потрясение от сообщения повстанцев оказалось слишком велико.

– Сепара набрехали. И вот мы здесь, майор, и уточняем: скеля ветер?

Жорик смерил взглядом Сотника, но тот не особо смутился. Авторитет начальника для него был невелик. Изжеванная спичка перекатилась внутри улыбки рядового меж зубов, вернулась и как влитая замерла, прижатая клыком, на прежнем месте.

– Когда я буду иметь, что сказать, вы о том узнаете. Это понятно?

– Не. Так не срастется. Я первый спросил.

Сотник продолжал улыбаться. Никто не сдвинулся с места, только краснолицый безухий боец миротворчески добавил:

– Да че там, Жорик. Брешут? Ну так скажи: брешут. Так мы и пошли…

Боец был наполовину глух, потому его мирный спич больше походил на яростный крик, одновременно звонкий и валящийся в хрипоту поврежденных связок. Подобным тоном клоун заявляет о похоронах невесты непосредственно перед двумя фонтанирующими слезами.

Странным долгим взглядом командир взглянул на своего бойца и отозвался:

– Нет, Руденко. Не брешут, то-то и оно…

– А че молчишь тогда? Чего, плохая, что ли, новость? Че б людям и не понадеяться чуть?

Жорик на миг задумался. В следующие пять минут мне стало понятно, почему все здесь так рвут глотки за своего командира.

– Ты хочешь домой?

– А? – не расслышал или не поверил слуху глухой Руденко.

– Я тоже, – как ни в чем не бывало согласился сам с собой майор. – Меня жинка не ждет. Небось и прям похоронила. Младшей три… та вовсе меня не узнает. Нет, Руденко. Все правда. Переговоры есть. Коридора нет. Пока. Не факт, что будет. На сей момент у этой песни конец-то надвое. А вы, ребятки, и поплыли. Вот тебе раз.

Он покивал с досадой, будто сам себе, и продолжал:

– Теперь соображайте мозгом. С кем, блядь, и чьи переговоры? Кто оно такое, правительство Самопровозглашенных? Политический казус, отрыжка смуты. Кто его признавал, чтоб с ним потом переговаривать? Вот тебе и два. Но есть и три…

Говорил он уже совсем без нажима, как близкому другу в середине попойки:

– Вам только пикнули «отпустим», а вы уж и засуетились. «Спасибочки, боевики, родимые!» Велели, между прочим, не стрелять. Слыхали? Нет? Слыхали. А-а! А вам-то поскорей до родной хаты. Не дай господь спугнуть, чего доброго, еще себе напортить! Небось, стрелять не станете? Я прикажу, а вы молчок?! А кому ж вы, еб вашу мать, теперь служите? На кого, блядь, дрочите?!

Крик командира замер в потолке. Бойцы теперь стояли смирно. Было б лето, мух бы было слышно.

– Значит, так. Слушать, запоминать, не переспрашивать. Нет – лопату и вперед, благоустраивать траншею в глубину. Так вот, – он поднял голос, – свобода стоит дорого. Предстоит ее добыть оружием и навыком. Об этом помнить. Для этой цели, когда потребую, отдать все средства, силы и умение. Надеяться на чью-то милость – предавать самих себя. Мягкое брюхо хищник жрет первым. Так вот, подарков такого рода мы не ждем, Новый год уже прошел. Но если, а шанс у этого «если» – один из ста, если кто-то вдруг на блюде предоставит нам надежный зеленый коридор и час тишины, мы повторять не попросим. Это понятно?!

– Ррр-рав! (Так точно!) – Рваный хор, как на плацу.

– Когда сие событие свершится, я пропою вам аллилуйя. А соловьев с той стороны переорать теперь же на хуй, тварей.

Недоумение перебежало по рядам. Жорик нашел взглядом ординарца.

– Корш. Тащи проигрыватель из лингафонного кабинета…

– Чего?

– Иняз на двери там. Цепляй бандуру и при в коридор, туда, к брехунам поближе. Запускай его от генератора, хуй с ней, с экономией, пусть пашет. И чтоб на предельную громкость! Что, ребятки, освежим им память? Языки учить не вредно ни в мирное время, ни на войне. Повезет – пригодится.

– Lesson number one.

– «Внимание, солдаты и офицеры!» – издали тяжело прорывается рупор сквозь паузы.

– Hello. Let’s start our training!

– …Правительства Страны и Самопровозглашенной Республики ведут переговоры о перемирии…