— В мое время стоил порядка миллиона баксов. В 1977 году…известно только Господу Богу. Три миллиона? Пять? Более чем достаточно для того,чтобы сэй Тауэр мог торговать книгами до конца жизни, при условии, чтоинвестирует полученную сумму в наиболее надежные бумаги.

— Все это говорит о том, что продавать участок ему очень нехочется, — сказал Эдди. — Сюзи уже указала, что за свои сто тысяч «Сомбра»практически ничего не получила.

— Кое-что они получили, — возразил Роланд. — Кое-что оченьважное.

— Вставили ногу между дверью и косяком, — пробурчал Эдди.

— Правильно говоришь. А теперь, после того, как выйдет срокдействия соглашения они пошлют к нему Больших охотников за гробами. В версиивашего мира. Крепких парней. И если жадность и насущная необходимость ранее незаставили Тауэра продать участок с розой, то теперь, запугав Тауэра, они своегодобьются.

— Да, — вздохнул Джейк. И кто встанет на сторону ТауэраМожет, Эрон Дипно. Может, никто. — Так что же нам делать?

— Купить участок самим, — без запинки ответила Сюзанна. —Естественно.

5

На мгновение у потухшего костра воцарилось мертвая тишина,потом Эдди задумчиво кивнул.

— Да, конечно, почему нет? У «Сомбра корпорейшн» нетисключительного права на покупку. Они, возможно, пытались включить в соглашениетакой пункт, но Тауэр на это не пошел. Поэтому, ничто не может помешать намкупить этот участок. Сколько оленьих шкур мы сможем предложить? Сорок?Пятьдесят? Если он упрется, возможно, добавим несколько реликвий от ДревнихЛюдей. Вы понимаете, чашки, тарелки, наконечники стрел. Чтобы ему было чемзанять гостей на коктейль-пати.

Сюзанна с упреком смотрела на него.

— Ну, хорошо, хорошо, — покивал Эдди, — возможно, нам сейчасне до смеха. Но мы должны смотреть правде в лицо. Мы — пилигримы с голым задом,разбившие лагерь в какой-то другой реальности, судя по всему, уже и не вСрединном мире.

— К тому же, — добавил Джейк, — физически, как бывает, когдапроходишь через одну из дверей, мы туда не попали. Они нас чувствовали, но впринципе мы оставались невидимками.

— Давайте рассматривать все проблемы по очереди, а нескопом. Если говорить о деньгах, у меня их предостаточно. При условии, что мысможем до них добраться.

— И сколько их у тебя? — полюбопытствовал Джейк. — Японимаю, это невежливо, моя мама лишилась бы чувств, услышав, что я задаю такойвопрос, но…

— Полагаю, мы прошли слишком долгий путь, чтобы волноватьсяо вежливости, — ответила Сюзанна. — Но дело в том, сладенький, что точно яэтого не знаю. Мой отец сделал несколько изобретений в области стоматологии,что-то связанное с коронками, на которые потом продавал лицензии. Он основалкомпанию, «Холмс дентал индастрис», и до 1959 года сам управлял финансовымипотоками.

— Того самого года, когда Морт столкнул тебя под колесапоезда в подземке? — спросил Эдди.

Она кивнула.

— Это произошло в августе. А шестью неделями позже у отцаслучился инфаркт, первый из многих. Частично причина, возможно, в волнениях,связанных со мной, но, думаю, только частично. Он просто горел на работе,попадал там с утра и до ночи.

— Твоей вины в этом нет, — заверил ее Эдди. — Ты же не самапрыгнула под поезд, Сюзи.

— Я знаю. Но чувства зачастую расходятся с реалиями. Послесмерти мамы забота о нем легла на меня, и я не справилась… и так и не смоглаубедить себя в том, что моей вины в этом нет.

— Дела давно минувших дней, — без особого сочувствия сказалРоланд.

— Спасибо, дорогой, — сухо ответила Сюзанна. — Умеешь тырасставить все по своим местам. В общем, после первого инфаркта отец отдал всефинансы на откуп своему бухгалтеру, давнишнему другу, которого звали МозесКарвер. После смерти моего отца Поп Моуз взял на себя заботу обо мне. Полагаю,когда Роланд «извлек» меня в Нью-Йорка в этот несравненный мир, у меня на счетумогло лежать от восьми до десяти миллионов долларов. Более чем достаточно длятого, чтобы выкупить пустырь мистера Тауэра, при условии, что он согласитсяпродать его нам.

— Если Эдди прав насчет Луча, он согласится продать этотпустырь и за оленьи шкуры, — заявил Роланд. — Я уверен, глубинная часть души иразума мистера Тауэра — ка, которая заставляла его так долго держаться за этотучасток, ждет нас.

— Ждет подхода кавалерии, — чуть усмехнулся Эдди. — Совсемкак Форт-Орд в последние десять минут фильма с Джоном Уэйном.

Роланд смотрел на него, без тени улыбки.

— Он ждет Белизны.

Сюзанна подняла коричневые руки на уровень коричневого лица.

— Тогда, полагаю, он ждет не меня.

— Наверное, нет, — согласился Роланд и задался вопросом, акаков цвет кожи у второй обитательницы тела Сюзанны. Миа.

— Нам нужна дверь, — Джейк тяжело вздохнул.

— Нам нужны, как минимум, две двери, — поправил его Эдди. —Одна, чтобы договариваться с Тауэром, это точно. Но до того нам нужна вторая, вреальность Сюзанны. Как можно ближе к тому моменту, когда Роланд «извлек» ее. Яхочу сказать, нет смысла появляться в 1977 году и искать этого Карвера лишь длятого, чтобы узнать, что в 1971 он добился официального признания Одетты Холмсумершей. А все ее состояние ушло родственникам в Грин-Бей или Сан-Бернардо.

— Или появиться в 1968 году и узнать, что мистер Карверзакрыл лавочку. Перевел все деньги на свои счета и загорает на Коста-дель-Соль.

На лице Сюзанны отразилось крайнее изумление, которое вдругих обстоятельствам могло бы вызвать улыбку.

— Поп Моуз никогда такого не сделает! Он же мой крестный!

Джейк смутился.

— Извини. Начитался детективов. Агата Кристи, Рекс Стаут, ЭдМакбейн… у них такое происходит постоянно.

— А кроме того, — вставил Эдди, — большие деньги разительноменяют людей.

Она бросила на Эдди холодный, оценивающий взгляд, казалосьбы, совершенно инородный для нее. Роланд, который знал о Сюзанне куда какбольше Эдди и Джейка, подумал, что с таким вот взглядом она давила лягушек.

— Ты-то откуда знаешь? — спросила она и тут же переменилась.— Извини, сладенький. Это я зря ляпнула.

— Все нормально, — улыбка Эдди вышла натянутой инеуверенной. — У всех нервы на пределе, — он взял ее за руку, пожал. Онаответила тем же. Улыбка Эдди стала шире.

— Просто я знаю Мозеса Карвера. Он — кристально честныйчеловек.