Эдди поднял руку, как бы говоря: убедить ты меня не убедила,но тему пора закрыть.

— Давайте разберемся, правильно ли я понял вашу идею, —заговорил Роланд. — Прежде всего, ее реализация зависит от наших способностейвернуться в ваш Нью-Йорк, причем не в один временной период, а в два.

Они помолчали, обдумывая его слова, потом Эдди кивнул.

— Точно. И начать надо с 1964 года. Сюзанна исчезла парумесяцев тому назад, но никто не потерял надежду на ее возвращение. Она входит,все хлопают. Возвращение блудной дочери. Мы берем бабки, на что может уйтикакое-то время…

— Это будет самое трудное, убедить Попа Моуза расстаться сними, — прервала его Сюзанна. — Когда дело доходит до денег, лежащих в банке,этот человек становится скрягой из скряг. И я уверена, что в своем сердце онпо-прежнему воспринимает меня восьмилетней девочкой.

— Но по закону деньги твои, так? — спросил Эдди. Роландвидел, что Эдди все еще держится настороже. Реплика «ты-то откуда знаешь» незабылась… пока. И сопровождавший ее взгляд. — Я хочу сказать, он не сможетпомешать тебе забрать их из банка?

— Нет, сладенький, — ответила она. — Мой отец и Поп Моузучредили для меня трастовый фонд, но с 1959 года, после того мне исполнилосьдвадцать пять, я могла распоряжаться всеми средствами по своему усмотрению, —ее прекрасные темные глаза повернулись к Эдди. — Вот, тебе больше нет нуждыспрашивать меня о моем возрасте, так? Если ты умеешь складывать, все узнаешьсам.

— Это не имеет значения, — Эдди улыбнулся. — Время — лицо наводе.

Роланд почувствовал, как руки покрылись гусиной кожей.Где-то, возможно на сверкающем, цвета крови поле из роз, которое находилось отних еще очень далеко, ходячий труп только что прошел над своей могилой.

6

— Нам нужны наличные, — голос Джейка звучал сухо,по-деловому.

— Что? — Эдди с трудом оторвал глаза от Сюзанны.

— Наличные, — повторил Джейк. — Никто не будет брать чек,даже банковский чек, если он выписан тринадцать лет тому назад. Особенно намиллионы долларов.

— Откуда ты знаешь об этом, сладенький? — спросила Сюзанна.

Джейк пожал плечами. Нравилось ему это или нет (по большейчасти, нет), он был сыном Элмера Чеймберза. Элмер Чеймберз никоим образом немог считаться хорошим парнем, Роланд никогда не назвал бы его частью Белизны, иего коллеги, менеджеры национальных телевизионных каналов знали, что вустранении конкурентов с ним мало кто мог потягаться. «Большой охотник загробами Тивилендии», — подумал Джейк. Может, и несправедливый вывод, но ЭлмерЧеймберз обычно играл по своим правилам, и справедливость в их перечне незначилась. А он, Джейк, был сыном Элмера и не забыл лица своего отца, хотявременами об этом сожалел.

— Наличные, конечно же, наличные, — Эдди нарушилзатянувшуюся паузу. — В таком деле нужно выкладывать на стол наличные. Если ибудет чек, нам придется обналичить его в 1964 году, а не в 1977. Уложим их вбольшую спортивную сумку… Сюзи, в 1964 г. были большие спортивные сумки? Небери в голову. Неважно. Уложим деньги в сумку и перенесем в 1977 г. Не в тотдень, когда Джейк купил «Чарли Чу-Чу» и книгу загадок, но достаточно близкий.

— До 15 июля, — напомнил Джейк.

— Само собой, — кивнул Эдди. — После пятнадцатого мы лишьобнаружим, что Балазар убедил Тауэра продать пустырь, так что мы останемся сденьгами в сумке, большим пальцем в заднице и глупой улыбкой на лице.

Опять все помолчали, должно быть, рисовали себе этот оченьуж живой образ, и теперь первым заговорил Роланд:

— У вас все получается очень просто, и действительно, почемубы и нет? Для всех вас идея перемещения из этого мира в ваш — с его такси,небоскребами и фотографиями выглядит такой же естественной, как для меня —поездка на муле. И на то есть причина. Каждый из вас прошел через одну издверей. А Эдди — в обоих направлениях, как в этот мир, так и в свой.

— Должен тебе сказать, что возвращение в Нью-Йорк особойрадости мне не доставило, — заметил Эдди. — Слишком много стрельбы.

«Не говоря уже об отрезанной голове моего брата, катающейсяпо полу кабинета Балазара», — добавил он про себя.

— Как и мне переход через дверь на Голландском Холме, —вставил Джейк.

Роланд кивнул, как бы соглашаясь с их доводами, но оставаясьна прежней позиции.

— Всю мою жизнь я принимал за истину слова, которые тыпроизнес при нашей первой встрече, Джейк… произнес, когда умирал.

Джейк, побледнев, уставился в землю. Ему не хотелось об этомвспоминать (к счастью, воспоминания заметно стерлись), и он знал, что нехочется того и Роланду. «Оно и понятно! — подумал он. — Конечно же, не хочетсятебе вспоминать! Ты позволил мне упасть! Ты позволил мне умереть!»

— Ты сказал, что помимо этих есть и другие миры, — продолжилРоланд, — и они есть. Нью-Йорк при его множестве временных интервалов, куда мыможем попасть, всего лишь один из них. И роза — единственное объяснение того,что нас вновь и вновь тянет туда. Я в этом не сомневаюсь, как не сомневаюсь и втом, что роза, пусть я не понимаю, как такое может быть, и есть Темная Башня.Или Башня, или…

— Или другая дверь, — пробормотала Сюзанна. — Та самая, чтоприводит непосредственно в Темную Башню.

Роланд кивнул.

— Эта мысль все чаще приходит мне на ум. В любом случае,Мэнни знали обо всех этих мирах и, по своему, посвящали им свои жизни. Ониверили, что Прыжок — самый святой из всех ритуалов и самое блаженное из всехсостояний. Мой отец и его друзья с давних пор знали о хрустальных шарах. Я вамэто говорил. И мы уже пришли к выводу, что Радуга Мерлина, Прыжок и этимагические двери, скорее всего, действуют одинаково.

— Куда ты клонишь, сладенький? — спросила Сюзанна.

— Я просто напоминаю вам, что мое путешествие очень долгое.Из-за изменений, которые произошли со временем, из-за размягчения времени,которое вы все почувствовали, я иду к Темной Башне уже больше тысячи лет,иногда перепрыгиваю через поколения и столетия, как морская чайка перепрыгиваетс гребня одной волны на гребень другой, лишь чуть замочив лапки. И за все этовремя нигде и никогда я не видел дверей между мирами, пока на набрел на них наберегу Западного моря. Я понятия не имел, что они из себя представляют, хотя,как я вам и говорил, кое-что знал о ментальном прыжке и магических кристаллах.

Роланд обвел взглядом свой ка-тет.

— Вас послушать, так получается, что в моем мире столько жемагических дверей, сколько в вашем… — он запнулся, — …самолетов и автобусов.Это не так.