— Точно. Щит, который я видел на пустыре… — он замолчал,задумавшись, поднял руки, уставился между ними, словно читал текст, видетькоторый мог только он. — «ТОВАРИЩЕСТВО СТРОИТЕЛЬНОЙ КОМПАНИИ МИЛЛЗА ИРИЭЛТОРСКОЙ КОНТОРЫ СОМБРА ПРОДОЛЖАЕТ ИЗМЕНЯТЬ ЛИЦО МАНХЭТТЕНА». А потом:«СКОРО ЗДЕСЬ БУДЕТ РОСКОШНЫЙ КОНДОМИНИУМ „БУХТА ЧЕРЕПАХИ“».

— Так вот для чего им понадобился пустырь, — протянул Эдди.— Кондо. Но…

— Что такое кондоминиум? — спросила Сюзанна. — Впервые слышуэто слово.

— По существу, многоквартирный кооперативный дом, — ответилЭдди. — Они наверняка были и в твое время, только назывались по-другому.

— Да, — Сюзанна усмехнулась. — Так и назывались,кооперативными домами.

— Это не имеет значения, потому что речь идет не о кондо, —воскликнул Джейк. — Никто не собирался строить там дом. Все это… вы знаете…черт, забыл слово…

— Маскировка, — предложил Роланд.

Джейк улыбнулся.

— Точно, маскировка. Дело в розе, не в доме! И они не могутдобраться до нее, пока не приобретут землю, на которой она растет. Я в этомуверен.

— Ты, возможно, прав, что дом ничего не значит, — кивнулаСюзанна, — но Бухта Черепахи вызывает определенные ассоциации, не так ли? — онапосмотрела на стрелка. — Эта часть Манхэттена называется Бухта Черепахи,Роланд.

Он кивнул, нисколько не удивившись. Черепаха была одним издвенадцати Хранителей и всегда стояла на дальнем конце Луча, по которому онишли.

— Люди из «Строительной компании Миллза», возможно, ничегоне знают о розе, — продолжил Джейк, — но готов спорить, в «Сомбра корпорейшн» оней знают, — его рука нырнула в густой мех на шее Ыша. — Я думаю, где-то вНью-Йорке, в каком-нибудь административном здании, может, в Бухте Черепахи,может, в Ист-Сайде, есть дверь со скромной табличкой «СОМБРА КОРПОРЕЙШН». А заэтой дверью — другая дверь. Из тех, что приводит сюда.

С минуту они сидели, думая о мирах, вращающихся вокругединой оси в умирающей гармонии, и никто ничего не говорил.

4

— Вот что, по моему разумению, происходит, — первымзаговорил Эдди. — Сюзи, Джейк, не стесняйтесь поправить меня, если вампокажется, что я ошибаюсь. Этот тип, Кел Тауэр, в каком-то смысле хранительрозы. Возможно, на уровне сознания он сам этого не знает, но точно хранитель.Он, и должно быть, вся его семья. Отсюда и фамилия.

— Только он — последний, — вставил Джейк.

— Ты этого знать не можешь, сладенький, — улыбнулась емуСюзанна.

— У него не было обручального кольца, — объяснил Джейк, иСюзанна кивнула, похоже, убежденная этим доводом.

— Возможно, когда-то множество Торенов владели множествомучастков на Манхэттене, — продолжил Эдди, — но те дни канули в лету. И теперь«Сомбра корпорейшн» от розы отделяет только один, практически разорившийсятолстячок, который изменил свою фамилию. Он… э… как называется человек, которыйлюбит книги?

— Библиофил, — ответила Сюзанна.

— Да, один из них. Джордж Бьонди, возможно, не Эйнштейн, ноодну умную фразу, когда мы подслушивали, произнес. Насчет того, что у Тауэра ненастоящий магазин, а дыра, куда он бросает деньги. В наших краях, Роланд,случившееся с ним — обычное дело. Когда моя мать видела в телевизорекакого-нибудь богатого парня, скажем Доналда Трампа…

— Кого? — спросила Сюзанна.

— Ты его не знаешь, в шестьдесят четвертом, он былмальчишкой. И это неважно. Так она говорила: «Интересно, какими будут еговнуки». В Америке внуки частенько разбазаривают нажитое дедами.

— Итак, мы имеем этого Тауэра, и он, в своем амплуа, тот жеРоланд… последний в роду. Продает что-то из принадлежащей ему недвижимостиздесь, что-то там, платит налоги, платит за дом, оплачивает расходы идокторские счета, покупает книги. Да, я все это выдумываю… да только, кажется,на самом деле все так и есть.

— Точно, — кивнул Джейк, в голосе слышалось благоговение. —Наверняка все так и есть.

— Может, ты догадался об этом, — заметил Роланд. — А может,коснулся его мозга. Как, бывало, делал мой давний друг Ален. Продолжай, Эдди.

— И каждый год он говорит себе, что уж теперь-то книжныймагазин начнет приносить прибыль. Что нью-йоркцы узнают, какие хорошие у негокниги, как их много, и повалят валом. В Нью-Йорке такое действительнослучается. И вот тогда все у него наладится. Но в конце концов на продажу унего остается только одно: участок двести девяносто восемь в кварталедевятнадцать в Бухте Черепахи.

Два, восемь и девять в сумме дают девятнадцать, — вставилаСюзанна. — Никак не могу понять, то ли это что-то да значит, то ли синдромсинего автомобиля.

— Что такое синдром синего автомобиля? — спросил Джейк.

— Когда ты покупаешь синий автомобиль, тебе начинаетказаться, что вокруг полным полно синих автомобилей.

— Только не здесь, тут ты их не встретишь, — улыбнулсяДжейк.

— Не здесь, — подал голос Ыш, и все посмотрели на него. Дни,иной раз и недели, Ыш ничего не говорил или повторял окончания слов. А потомвроде бы произносил что-то свое, озвучивал свои мысли. Но они не знали, так лиэто. Наверняка не знал даже Джейк.

«Точно так же мы не знаем наверняка и насчет числадевятнадцать», — подумала Сюзанна и потрепала путаника по голове. Ыш сдовольным видом ей подмигнул.

— Он держится за этот участок до последнего, — продолжилЭдди. — Черт, даже это жуткое здание, в котором расположен книжный магазин, емуне принадлежит, помещение он арендует.

Джейк перехватил инициативу.

— Когда магазин деликатесов «Том и Джерри» прекратил работу,Тауэр его срыл. Потому что какая-то его часть хочет продать участок. Эта частьговорит, что не продать участок может только безумец, — Джейк замолчал, думая отом, как некоторые мысли приходят глубокой ночью. Безумные мысли, безумныеидеи, голоса, которые не желают замолкать. — Но есть и другая часть, другойголос…

— Голос Черепахи, — вставила Сюзанна.

— Да, Черепахи или Луча, — согласился Джейк. — Возможно, этоодин и тот же голос. Голос, который говорит, что он должен изо всех силдержаться за этот участок, — он посмотрел на Эдди. — Как ты думаешь, он знает орозе? Иногда приходит туда, чтобы посмотреть на нее?

— Срет ли заяц в лесу? — усмехнулся Эдди. — Разумеется,приходит. И, разумеется, знает. На каком-то уровне должен знать. Потому чтоугловой участок на Манхэттене… сколько он может стоить, Сюзанна?